“I have decided to stick to love. Hate is too great a burden to bear.” M.L. King
Название: Определенная степень невроза
Переводчик: Alessandriata
Бета: Петро
Пейринг: подразумеваются Лионель Месси\Давид Вилья и Хави\Андрес Иньеста
Рейтинг: PG
Оригинал: "A certain degree of neurosis", автор cule4life (разрешение на перевод получено)
Саммари: Пеп психиатр. У Хави обсессивно-компульсивное расстройство, у Сеска шизофрения, Андрес асоциален, у Лео синдром Аспергера.
Дисклеймер от автора: Ничего кроме выдумки. Написано на заявку на footballkink2. И ради забавы. Хотя на самом деле ничего смешного нет. В названии цитата Зигмунда Фрейда.
От переводчика: Фик странный, по-своему странный. Но очень душевный и теплый. Скажу избитую фразу, но когда я его читала, в груди тепло разливалось.Ага, мое кровоточащее сердце. Очень удачно болячки всем подобрали.
А ещё там Тито.
читать дальше- Ваш восьмичасовой пациент уже ждет.
Пеп устало приподнимает брови на слова секретарши, закрывая дверь в процедурную. Часы в комнате ожидания показывают половину восьмого. Он даже не выпил свою первую чашку кофе.
- Что я говорил насчет раннего открытия? - говорит он, вешая плащ и ослабляя галстук.
Секретарша пугливо смотрит на него.
- Я знаю. Я просила его подождать, но вы же знаете, какой он. И он кажется расстроенным.
Великолепно, думает Пеп.
- Ладно. Сделаешь мне кофе? Во сколько сегодня последний пациент?
- В шесть тридцать. С молоком и сахаром?
Пепу хочется сказать, что последние двадцать лет своей жизни он пьет черный кофе, и за последние двадцать минут его привычки не изменились. Вместо этого он делает глубокий вздох, говорит себе, что самостоятельное планирование дел стоило бы ему ещё больших нервов, и идет в свой кабинет.
- Нет, спасибо. Просто черный, - говорит он в итоге и заходит внутрь.
Своего первого пациента на сегодня он оценивает мгновенно. Тот стоит к Пепу спиной и копается в его книжном шкафу. Книги стоят не в алфавитном порядке и не по размеру. Такое уже бывало раньше и повторится опять. Пеп на мгновение задумывается, не поздно ли стать стоматологом.
- Доброе утро, Хави.
Его пациент оборачивается, смотрит на него, затем снова на книги и сконфуженно улыбается.
- Доброе, - отвечает он. - Прости, я просто... увлекся.
- Всё в порядке. Именно поэтому ты здесь. Присаживайся, пожалуйста.
Пеп кладет свой портфель на стол и тянется за блокнотом и ручкой, не отрывая взгляда от Хави, который тщательно разглаживает складки на диване и симметрично раскладывает подушки, прежде чем сесть, сцепив пальцы на животе. Он всё ещё смотрит на книжный шкаф, где книги по-прежнему стоят не по порядку, и кусает губы.
- Итак, - говорит Пеп и садится на кресло напротив Хави. - Как мы сегодня?
Возможно, Хави не самый тяжелый случай в практике Пепа. Обсессивно-компульсивное расстройство - изматывающая и специфичная вещь, которая может осложнить жизнь и тому, кто ею страдает, и окружающим, но Пеп работает с Хави уже несколько лет, и ему даже не хочется вспоминать, в каком состоянии тот был, когда они только начинали. Хави - обычный человек с чрезмерно живым сознанием, который замечает любой сбой в системе. Ему необходимо чистить, организовывать. Иногда он контролирует себя, иногда нет, но они работают над этим.
Сегодня Пеп видит, что что-то выбило Хави из колеи, но он не совершит ошибки, спросив об этом напрямую. Если Хави готов ему рассказать - он расскажет, это их негласная договоренность. Вместо этого Пеп повторяет несколько приемов, чтобы Хави расслабил свое сознание, и когда он уходит, Пеп пьет уже третью чашку кофе.
Пеп получает много звонков по ночам. Раньше это было проблемой, но теперь, когда он разведен, никто не просыпается рядом с ним. Как психиатр, он чувствует ответственность за своих пациентов - неважно, в какое неподходящее время они звонят ему.
Этой ночью ему звонит Сеск, он в слезах и замешательстве, и когда Пеп наконец находит его после нескольких часов езды по городу, на нем только один ботинок, и нет пиджака.
- Прости, - извиняется Сеск, и Пеп видит длинные отметины царапин на его руках. - Это не я, клянусь. Он сказал мне пойти погулять, и он сказал, куда пойти.
Пеп говорит ему, что всё в порядке, что Сеск, скорее всего, забыл вечером принять свои таблетки, и что никто, кроме него самого, ничего не слышал.
- Дани? Дани, слушай меня.
Иногда Пеп спрашивает себя, стоит ли оно того. Делает ли он действительно что-то хорошее, помогает ли он своим пациентам или только делает все хуже, сталкивая их с их проблемами, их пунктиками.
Дани поднимает глаза от телефона и кладет его обратно в карман, когда видит выразительный взгляд Пепа.
- Прости. Прости.
Пеп вздыхает.
- Всё в порядке. Можешь сказать, о чем мы говорили перед тем, как ты отвлекся?
Он видит, что Дани вспоминает, что он очень старается вспомнить, но затем что-то ещё - на этот раз обычная газета на маленькой тумбочке, - отвлекает его внимание, его разум отключается сам, и Пеп понимает, что сегодня один из тех дней, один из тех сеансов, который отбросит их на пару шагов назад
Не у каждого его пациента есть серьёзное психическое заболевание. Некоторым просто нужно поговорить с другим человеком, не родственником и не другом, с кем-то нейтральным со иной точкой зрения. Эта часть его работы легкая, лучшая часть, так как Пеп знает - выслушивая и не осуждая, он уже им помогает. Одним из таких пациентов является Жерар, который родился в суперуспешной семье экономических магнатов, и чье единственное желание в этой жизни - стать воспитателем в детском саду. Когда Жерар говорит о том, что родители называют его позором, Пеп уверяет его в обратном и говорит ему, что он самостоятельный человек. Пеп видит, как наполняются слезами его глаза после ссоры с отцом и видит, как они загораются, когда он рассказывает о стажировке в местном детском саду. В конечном счете с Жераром всё будет хорошо. Сейчас ему просто нужно, чтобы кто-то помог сделать ему первый шаг.
Бывают дни такие неудачные, что Пеп даже перестает верить в Фрейда. Иногда он не может достучаться до своих пациентов, ни до одного из них за весь долгий день. Это выматывает его ум, его сердце и душу. Он добирается до пустого дома ночью, гадая, стоит ли завести собаку или, может быть, кошку, но затем решает, что ему приходится иметь дело с таким количеством эмоциональных расстройств, что он и сам может навредить невинному существу. Он не смог сохранить свой брак, так что определенно не сможет позаботиться о питомце. Поэтому он выпивает бокал вина, чтобы расслабиться, читает книгу, пробегает ещё раз взглядом по своим записям и решает двигаться дальше.
- Как твоя неделя, Андрес?
Перед ним бледный и тощий молодой человек. Он одет в темную, бесцветную одежду, которая не привлекает внимания. Пеп замечает легкую дрожь, пробегающую по его телу.
- Она была, - его голос такой же слабый, как и внешний вид, - нормальной, думаю. Не такой хорошей, как я надеялся, но, в целом, есть улучшение.
Пеп кивает. Андрес писатель. Даже популярный. Где-то на полпути его поглотили миры, которые он создал, и он стал бояться реального мира. Он не может ни поехать в рекламное турне, ни дать интервью - большую часть времени он даже не выходит из дома.
- Приятно слышать. У тебя получается гулять каждое утро, как мы договаривались?
Андрес мнет руки, приподнимает плечи и вздрагивает.
- Каждый день, кроме одного. Был... был дождь.
- Почему ты просто не взял зонтик?
- Потому что... - помедлил Андрес. - Потому что было мокро. Я не хотел поскользнуться и что-нибудь сломать.
Пеп наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.
- Андрес. Гулять под дождем абсолютно безопасно. Обещай мне, когда в следующий раз пойдет дождь, ты все равно прогуляешься по кварталу хотя бы несколько минут.
- Хорошо, - соглашается Андрес. - Я попробую, - он закусывает губу, и Пепа охватывает странное чувство.
- Ты хочешь о чем-то рассказать мне, Андрес? - тихо спрашивает он, не желая давить, но увещевая и успокаивая. Подбадривая.
- Я, - говорит Андрес, прочищает горло и, если Пепа не обманывают глаза, краснеет. - Я думаю, что встретил кое-кого.
Пеп вскидывает брови. Он ожидал многого, но не этого. Он регулярно видится с Андресом вот уже на протяжении двух лет, и в первый год Андрес с трудом приходил на их еженедельные сеансы. Он был не в состоянии даже самостоятельно сходить за продуктами, но и теперь каждая утренняя прогулка была для Андреса ничем иным, как кошмаром. Пеп считает Андреса прекрасным человеком, он просто не знает, как это возможно - встретить кого-то, будучи таким же затворником, как Андрес.
- Правда? - Пеп тихо гордится тем, что ему удалось не высказать удивления.
Андрес снова кивает.
- Да. Я хочу сказать... На самом деле, ничего особенного, но... Мы ходили выпить кофе.
Пеп не может сдержать улыбки.
- Это замечательно, Андрес. Это большой шаг. Ты должен гордиться.
Вечером он идет ужинать со своим другом и коллегой Тито. Пеп гадает, могут ли психиатры быть друзьями, потому что они одинаково терпят неудачи со своими пациентами, всегда анализируют любое сказанное слово, любой жест. Тито работает в местной больнице и видит случаи более тяжелые, чем у Пепа, и, к несчастью, Пеп был вынужден снова направить к нему Сеска, потому что его состояние вновь ухудшилось. Сеск слышал голоса, видел лица, и Пеп не мог позволить, чтобы он навредил себе или кому-нибудь ещё. Они с Тито обсуждают новые методы вроде электромагнитной терапии, последние выпуски газет о невротическом поведении и рабочие вопросы, и Пеп рад, потому что ему больше не с кем поговорить.
Лео - особый случай. Пеп старается не привязываться к своим пациентам, пытается не переводить заботу за рамки профессии. Но Лео… Лео другой. Он его пациент уже более десяти лет, и Пеп знает его, его родителей и семью. У Лео синдром Аспергера, расстройство аутического характера. От этого нет лекарства. Нет таблеток, чтобы принимать, и нет терапии, которая могла бы успешно ликвидировать это психическое заболевание. Впрочем, Пеп не назвал бы это заболеванием, и, возможно, именно это доказывает, что дело Лео втянуло его немного больше, чем следует.
Пеп знал Лео ещё восьмилетним. Он не разговаривал, не смотрел никому в глаза и страшно боялся столкнуться с чем-то незнакомым. Он покрывал стены в доме родителей простыми числами в идеальном порядке, жил в мире цифр и форм. Процесс общения начался медленно: сначала с помощью чисел и формул, затем слов и, в конце концов, первых предложений.
Тот Лео, что сидит сейчас напротив него, очень отличается от того ребенка, с которым он познакомился много лет назад. Он по-прежнему не смотрит в глаза и не разговаривает за исключением тех случаев, когда говорит сам, и, наверное, думает Пеп, на самом деле он вообще не изменился. Пеп считает, что Лео хорошо справляется, он выглядит спокойным.
Пеп расспрашивает Лео об университете и о специальных занятиях физикой, которые тот посещает, и сначала ответы Лео едва ли состоят более чем из одного слова, пока Пеп не упоминает о специальной теме, и тогда Лео пускается в, казалось бы, пространственные рассуждения об уравнениях, элементах и частицах, который Пеп с трудом понимает, но в этом нет ничего необычного.
- Он выглядит молодцом, - говорит Пеп матери Лео, когда сеанс окончен, и Лео садится к отцу в машину. - Думаю, университет - это хороший вызов для него.
- Правда? - она кажется неуверенной. - Я не знаю. Он проводит там столько времени, занимаясь с профессорами и в библиотеке. Я не хочу, чтобы он опять начал разговаривать только формулами.
Пеп улыбается.
- Волноваться - это нормально. Каждая мать проходит через это, когда её ребенок становится более независимым. И он не прекратил разговаривать. Или есть что-то ещё, что вас тревожит?
- Он просто... - она начинает и вздыхает. - Мы позволяем ему жить своей жизнью, но мы всегда договариваемся об установленном времени, когда он должен вернуться домой. И в последнее время... он сильно опаздывает. И он снова пишет на стенах. Вы думаете, он ускользает?
В её голосе, глазах - страх, такое уже было раньше. Пеп знает, как это трудно, видеть человека, постичь его или её истинный характер, а затем наблюдать, как они растворяются в собственном сознании снова и снова. У них было много неудач с Лео, когда всю неделю он шел на контакт, а в течение следующей не реагировал ни на что. Но Пеп не думает, что это повторится снова.
- Нет, я так не считаю, - уверяет он мать Лео. - Он адаптируется, и я уверен, для него это увлекательно - заниматься тем, что бросает вызов его уму, знакомиться с людьми, которые понимают его уравнения. Но если это вас успокоит, мы можем назначить следующий сеанс через неделю, и я поговорю с ним обо всём этом как следует.
Она кажется успокоенной, соглашается и садится в машину к мужу и сыну, оставляя Пепа разбираться с очередным нервным пациентом.
- Хави. Почему ты не рассказываешь мне, что произошло?
- Ничего не произошло. Я в порядке.
Пеп вздыхает.
- Хави, ты провел сорок пять минут, сортируя и пересортируя стопку журналов. Сперва по алфавиту, затем по размеру, затем по цвету. Почему бы нам обоим не согласиться, что что-то не так, и ты расскажешь мне об этом?
У Хави дрожат руки. Пеп знает, что он близок к срыву, к тому, чтобы вернуться к старым привычкам, и гадает, что же послужило толчком, потому что причина всегда есть, всегда есть система. Потому что Хави одержим идеей всё контролировать, и Пеп не считает, что это плохо. Но Хави не кукловод, и мир не состоит из марионеток, в жизни так не бывает.
- Я не знаю, как объяснить, - в конце концов, произносит он.
- Просто попробуй.
Он вздыхает.
- Есть... один человек. Ничего особенного, правда, но я не могу перестать думать о нем, и это, похоже, сбивает меня с толку. Нервирует.
А, думает Пеп, это многое объясняет. Чувства - это то, в чем Хави не особенно хорош.
- И почему так? - спрашивает он, потому что ему нужно, чтобы Хави проанализировал свои привычки, чтобы порвать с ними.
Хави - снова, - тяжело вздыхает.
- Потому что я не могу это контролировать.
Пеп кивает.
- Здесь совершенно не о чем беспокоиться. Я знаю, для тебя это трудно, но попробуй и расслабься.
Когда Хави уходит, Пеп не может не задуматься, совпадение ли то, что в жизни двух его пациентов произошли явные положительные сдвиги и... нет. Определенно, это...
- Это может быть просто совпадением, - говорит Тито за кофе в следующую субботу. - Они вообще виделись?
Пеп пожимает плечами.
- Наверное. Они мои пациенты уже несколько лет, и я уверен, у них были сеансы в один день.
- Это плохо, если они начнут встречаться?
- Не могу сказать, - признается Пеп. - Сценарий может быть любым. Они оба прекрасные люди, только с некоторыми проблемами. Ничего такого, с чем было бы невозможно справиться. Я просто боюсь, что это может быть контрпродуктивно.
- Ну, - произносит Тито, - полагаю, не остаётся ничего, кроме как ждать.
Пеп не знает, что он чувствует по этому поводу.
Он приходит к Сеску в больницу, где тот находится под постоянным наблюдением. Он кажется веселым, в хорошем настроении, но в мгновение ока всё может измениться, Пеп был тому свидетелем много раз. Они просто разговаривают о том, как Сеск проводит день, и он рад поделиться тем, что ранее днем к нему приходила сестра, что они посмотрели фильм, и что она скоро заканчивает колледж. Они болтают целый час, а потом Пеп замечает, как меняется осанка Сеска, блеск в его глазах, и Сеск начинает говорить загадками, бессмысленными предложениями. Пеп знает, что Сеск исчез, и нет смысла продолжать разговор дальше. Входят медсестры, дают ему лекарство, и вскоре он становится слишком оцепенелым, чтобы что-то сказать.
Мать Лео звонит ему за день до назначенного сеанса. Сначала в её голосе звучит такой испуг, что Пеп всерьез пугается, что с Лео что-то случилось. Но затем она говорит:
- Он встречается с каким-то парнем из университета, - и Пеп думает, только не опять. Она говорит, что его отец ездил забрать Лео после занятий, потому что они волновались, и обнаружил его в библиотеке с каким-то парнем и... ну. Очевидно, он милый парень, но Пеп понимает, почему она так напугана. Потому что - как всегда, - Лео не говорит об этом. Пеп обещает решить "проблему", когда Лео к нему придет.
Парень, входящий в приёмную, держит Лео за руку, он чуть выше него, такой же худой, но его шаг уверенный, а взгляд жесткий и нахальный. Его волосы стоят торчком, у него темные глаза, на нем кожаная куртка и яркие красные кроссовки. Он не похож на того, кто изучает физику. Но Пеп знает, что не стоит судить по внешнему виду. Он садится в одно из кресел в приемной, когда Лео присоединяется к Пепу в кабинете, и Пеп замечает взгляд, который Лео бросает через плечо, когда закрывает за ним дверь. Они не разговаривают.
Когда они садятся, Пеп наблюдает, смотрит, и его снова поражает то, как Лео вырос. Возможно, он справляется со своей жизнью и тем, что она швырнула в него, гораздо лучше, чем считают многие. И, может быть, Лео осознавал это всё время и теперь ждет, когда его родители и остальные догонят его.
- Мне всегда снились цифры, - внезапно говорит он тихим, как всегда, голосом. - Сначала они не имели смысла. Именно поэтому мне иногда нужно спать. Чтобы понять их. Привести в порядок, сложить и умножить. Но теперь мне снятся сны про Давида. И он будит меня, когда я их вижу.
Пеп знает, что это всё, что Лео больше ничего не скажет. Но это всё, что ему нужно было услышать.
Когда они выходят из кабинета, Лео извиняется и уходит в туалет. Пеп остается один на один с Давидом, который засовывает ладони в карманы джинсов.
- Ты не похож на психиатра, - говорит он.
- А ты не похож на ученого, - с улыбкой парирует Пеп.
Давид пожимает плечами, и сережки в его ушах блестят. Он бросает на Пепа испытующий взгляд.
- Я знаю, вам трудно понять, - ни с того, ни с сего говорит он, и Пеп изгибает брови. - Но я понимаю его. Лео не нуждается в лечении. Он такой, какой есть.
Прежде чем Пеп успевает ответить - не то чтобы у него был ответ, - Лео возвращается, между ним и Давидом происходит молчаливое общение, и они прощаются, оставляя Пепа в задумчивости.
Когда Пеп приходит домой, он наливает себе бокал шираз и садится на балконе. Зима уходит, и весна уже стучится приятными вечерами с чистым небом и свежим бризом. Пеп не может перестать думать о том, какой убежденностью были наполнены слова Давида, и, быть может, он прав. Пеп думает о Хави и его привычках, об Андресе и его страхе; о Дани и его рассеянном внимании, о Жераре и его семейных проблемах, о проблемах с головой у Сеска; о Лео.
Может быть, всё, что классифицируют как умственную болезнь - лишь иная часть одного большего спектра. Они все по-разному страдают от определенной степени невроза, одни больше, чем другие. Возможно, от этого невозможно излечиться, но может быть, им этого и не нужно.
Возможно, им просто нужен тот единственный человек, который поймет.
Переводчик: Alessandriata
Бета: Петро
Пейринг: подразумеваются Лионель Месси\Давид Вилья и Хави\Андрес Иньеста
Рейтинг: PG
Оригинал: "A certain degree of neurosis", автор cule4life (разрешение на перевод получено)
Саммари: Пеп психиатр. У Хави обсессивно-компульсивное расстройство, у Сеска шизофрения, Андрес асоциален, у Лео синдром Аспергера.
Дисклеймер от автора: Ничего кроме выдумки. Написано на заявку на footballkink2. И ради забавы. Хотя на самом деле ничего смешного нет. В названии цитата Зигмунда Фрейда.
От переводчика: Фик странный, по-своему странный. Но очень душевный и теплый. Скажу избитую фразу, но когда я его читала, в груди тепло разливалось.
А ещё там Тито.
читать дальше- Ваш восьмичасовой пациент уже ждет.
Пеп устало приподнимает брови на слова секретарши, закрывая дверь в процедурную. Часы в комнате ожидания показывают половину восьмого. Он даже не выпил свою первую чашку кофе.
- Что я говорил насчет раннего открытия? - говорит он, вешая плащ и ослабляя галстук.
Секретарша пугливо смотрит на него.
- Я знаю. Я просила его подождать, но вы же знаете, какой он. И он кажется расстроенным.
Великолепно, думает Пеп.
- Ладно. Сделаешь мне кофе? Во сколько сегодня последний пациент?
- В шесть тридцать. С молоком и сахаром?
Пепу хочется сказать, что последние двадцать лет своей жизни он пьет черный кофе, и за последние двадцать минут его привычки не изменились. Вместо этого он делает глубокий вздох, говорит себе, что самостоятельное планирование дел стоило бы ему ещё больших нервов, и идет в свой кабинет.
- Нет, спасибо. Просто черный, - говорит он в итоге и заходит внутрь.
Своего первого пациента на сегодня он оценивает мгновенно. Тот стоит к Пепу спиной и копается в его книжном шкафу. Книги стоят не в алфавитном порядке и не по размеру. Такое уже бывало раньше и повторится опять. Пеп на мгновение задумывается, не поздно ли стать стоматологом.
- Доброе утро, Хави.
Его пациент оборачивается, смотрит на него, затем снова на книги и сконфуженно улыбается.
- Доброе, - отвечает он. - Прости, я просто... увлекся.
- Всё в порядке. Именно поэтому ты здесь. Присаживайся, пожалуйста.
Пеп кладет свой портфель на стол и тянется за блокнотом и ручкой, не отрывая взгляда от Хави, который тщательно разглаживает складки на диване и симметрично раскладывает подушки, прежде чем сесть, сцепив пальцы на животе. Он всё ещё смотрит на книжный шкаф, где книги по-прежнему стоят не по порядку, и кусает губы.
- Итак, - говорит Пеп и садится на кресло напротив Хави. - Как мы сегодня?
Возможно, Хави не самый тяжелый случай в практике Пепа. Обсессивно-компульсивное расстройство - изматывающая и специфичная вещь, которая может осложнить жизнь и тому, кто ею страдает, и окружающим, но Пеп работает с Хави уже несколько лет, и ему даже не хочется вспоминать, в каком состоянии тот был, когда они только начинали. Хави - обычный человек с чрезмерно живым сознанием, который замечает любой сбой в системе. Ему необходимо чистить, организовывать. Иногда он контролирует себя, иногда нет, но они работают над этим.
Сегодня Пеп видит, что что-то выбило Хави из колеи, но он не совершит ошибки, спросив об этом напрямую. Если Хави готов ему рассказать - он расскажет, это их негласная договоренность. Вместо этого Пеп повторяет несколько приемов, чтобы Хави расслабил свое сознание, и когда он уходит, Пеп пьет уже третью чашку кофе.
Пеп получает много звонков по ночам. Раньше это было проблемой, но теперь, когда он разведен, никто не просыпается рядом с ним. Как психиатр, он чувствует ответственность за своих пациентов - неважно, в какое неподходящее время они звонят ему.
Этой ночью ему звонит Сеск, он в слезах и замешательстве, и когда Пеп наконец находит его после нескольких часов езды по городу, на нем только один ботинок, и нет пиджака.
- Прости, - извиняется Сеск, и Пеп видит длинные отметины царапин на его руках. - Это не я, клянусь. Он сказал мне пойти погулять, и он сказал, куда пойти.
Пеп говорит ему, что всё в порядке, что Сеск, скорее всего, забыл вечером принять свои таблетки, и что никто, кроме него самого, ничего не слышал.
- Дани? Дани, слушай меня.
Иногда Пеп спрашивает себя, стоит ли оно того. Делает ли он действительно что-то хорошее, помогает ли он своим пациентам или только делает все хуже, сталкивая их с их проблемами, их пунктиками.
Дани поднимает глаза от телефона и кладет его обратно в карман, когда видит выразительный взгляд Пепа.
- Прости. Прости.
Пеп вздыхает.
- Всё в порядке. Можешь сказать, о чем мы говорили перед тем, как ты отвлекся?
Он видит, что Дани вспоминает, что он очень старается вспомнить, но затем что-то ещё - на этот раз обычная газета на маленькой тумбочке, - отвлекает его внимание, его разум отключается сам, и Пеп понимает, что сегодня один из тех дней, один из тех сеансов, который отбросит их на пару шагов назад
Не у каждого его пациента есть серьёзное психическое заболевание. Некоторым просто нужно поговорить с другим человеком, не родственником и не другом, с кем-то нейтральным со иной точкой зрения. Эта часть его работы легкая, лучшая часть, так как Пеп знает - выслушивая и не осуждая, он уже им помогает. Одним из таких пациентов является Жерар, который родился в суперуспешной семье экономических магнатов, и чье единственное желание в этой жизни - стать воспитателем в детском саду. Когда Жерар говорит о том, что родители называют его позором, Пеп уверяет его в обратном и говорит ему, что он самостоятельный человек. Пеп видит, как наполняются слезами его глаза после ссоры с отцом и видит, как они загораются, когда он рассказывает о стажировке в местном детском саду. В конечном счете с Жераром всё будет хорошо. Сейчас ему просто нужно, чтобы кто-то помог сделать ему первый шаг.
Бывают дни такие неудачные, что Пеп даже перестает верить в Фрейда. Иногда он не может достучаться до своих пациентов, ни до одного из них за весь долгий день. Это выматывает его ум, его сердце и душу. Он добирается до пустого дома ночью, гадая, стоит ли завести собаку или, может быть, кошку, но затем решает, что ему приходится иметь дело с таким количеством эмоциональных расстройств, что он и сам может навредить невинному существу. Он не смог сохранить свой брак, так что определенно не сможет позаботиться о питомце. Поэтому он выпивает бокал вина, чтобы расслабиться, читает книгу, пробегает ещё раз взглядом по своим записям и решает двигаться дальше.
- Как твоя неделя, Андрес?
Перед ним бледный и тощий молодой человек. Он одет в темную, бесцветную одежду, которая не привлекает внимания. Пеп замечает легкую дрожь, пробегающую по его телу.
- Она была, - его голос такой же слабый, как и внешний вид, - нормальной, думаю. Не такой хорошей, как я надеялся, но, в целом, есть улучшение.
Пеп кивает. Андрес писатель. Даже популярный. Где-то на полпути его поглотили миры, которые он создал, и он стал бояться реального мира. Он не может ни поехать в рекламное турне, ни дать интервью - большую часть времени он даже не выходит из дома.
- Приятно слышать. У тебя получается гулять каждое утро, как мы договаривались?
Андрес мнет руки, приподнимает плечи и вздрагивает.
- Каждый день, кроме одного. Был... был дождь.
- Почему ты просто не взял зонтик?
- Потому что... - помедлил Андрес. - Потому что было мокро. Я не хотел поскользнуться и что-нибудь сломать.
Пеп наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.
- Андрес. Гулять под дождем абсолютно безопасно. Обещай мне, когда в следующий раз пойдет дождь, ты все равно прогуляешься по кварталу хотя бы несколько минут.
- Хорошо, - соглашается Андрес. - Я попробую, - он закусывает губу, и Пепа охватывает странное чувство.
- Ты хочешь о чем-то рассказать мне, Андрес? - тихо спрашивает он, не желая давить, но увещевая и успокаивая. Подбадривая.
- Я, - говорит Андрес, прочищает горло и, если Пепа не обманывают глаза, краснеет. - Я думаю, что встретил кое-кого.
Пеп вскидывает брови. Он ожидал многого, но не этого. Он регулярно видится с Андресом вот уже на протяжении двух лет, и в первый год Андрес с трудом приходил на их еженедельные сеансы. Он был не в состоянии даже самостоятельно сходить за продуктами, но и теперь каждая утренняя прогулка была для Андреса ничем иным, как кошмаром. Пеп считает Андреса прекрасным человеком, он просто не знает, как это возможно - встретить кого-то, будучи таким же затворником, как Андрес.
- Правда? - Пеп тихо гордится тем, что ему удалось не высказать удивления.
Андрес снова кивает.
- Да. Я хочу сказать... На самом деле, ничего особенного, но... Мы ходили выпить кофе.
Пеп не может сдержать улыбки.
- Это замечательно, Андрес. Это большой шаг. Ты должен гордиться.
Вечером он идет ужинать со своим другом и коллегой Тито. Пеп гадает, могут ли психиатры быть друзьями, потому что они одинаково терпят неудачи со своими пациентами, всегда анализируют любое сказанное слово, любой жест. Тито работает в местной больнице и видит случаи более тяжелые, чем у Пепа, и, к несчастью, Пеп был вынужден снова направить к нему Сеска, потому что его состояние вновь ухудшилось. Сеск слышал голоса, видел лица, и Пеп не мог позволить, чтобы он навредил себе или кому-нибудь ещё. Они с Тито обсуждают новые методы вроде электромагнитной терапии, последние выпуски газет о невротическом поведении и рабочие вопросы, и Пеп рад, потому что ему больше не с кем поговорить.
Лео - особый случай. Пеп старается не привязываться к своим пациентам, пытается не переводить заботу за рамки профессии. Но Лео… Лео другой. Он его пациент уже более десяти лет, и Пеп знает его, его родителей и семью. У Лео синдром Аспергера, расстройство аутического характера. От этого нет лекарства. Нет таблеток, чтобы принимать, и нет терапии, которая могла бы успешно ликвидировать это психическое заболевание. Впрочем, Пеп не назвал бы это заболеванием, и, возможно, именно это доказывает, что дело Лео втянуло его немного больше, чем следует.
Пеп знал Лео ещё восьмилетним. Он не разговаривал, не смотрел никому в глаза и страшно боялся столкнуться с чем-то незнакомым. Он покрывал стены в доме родителей простыми числами в идеальном порядке, жил в мире цифр и форм. Процесс общения начался медленно: сначала с помощью чисел и формул, затем слов и, в конце концов, первых предложений.
Тот Лео, что сидит сейчас напротив него, очень отличается от того ребенка, с которым он познакомился много лет назад. Он по-прежнему не смотрит в глаза и не разговаривает за исключением тех случаев, когда говорит сам, и, наверное, думает Пеп, на самом деле он вообще не изменился. Пеп считает, что Лео хорошо справляется, он выглядит спокойным.
Пеп расспрашивает Лео об университете и о специальных занятиях физикой, которые тот посещает, и сначала ответы Лео едва ли состоят более чем из одного слова, пока Пеп не упоминает о специальной теме, и тогда Лео пускается в, казалось бы, пространственные рассуждения об уравнениях, элементах и частицах, который Пеп с трудом понимает, но в этом нет ничего необычного.
- Он выглядит молодцом, - говорит Пеп матери Лео, когда сеанс окончен, и Лео садится к отцу в машину. - Думаю, университет - это хороший вызов для него.
- Правда? - она кажется неуверенной. - Я не знаю. Он проводит там столько времени, занимаясь с профессорами и в библиотеке. Я не хочу, чтобы он опять начал разговаривать только формулами.
Пеп улыбается.
- Волноваться - это нормально. Каждая мать проходит через это, когда её ребенок становится более независимым. И он не прекратил разговаривать. Или есть что-то ещё, что вас тревожит?
- Он просто... - она начинает и вздыхает. - Мы позволяем ему жить своей жизнью, но мы всегда договариваемся об установленном времени, когда он должен вернуться домой. И в последнее время... он сильно опаздывает. И он снова пишет на стенах. Вы думаете, он ускользает?
В её голосе, глазах - страх, такое уже было раньше. Пеп знает, как это трудно, видеть человека, постичь его или её истинный характер, а затем наблюдать, как они растворяются в собственном сознании снова и снова. У них было много неудач с Лео, когда всю неделю он шел на контакт, а в течение следующей не реагировал ни на что. Но Пеп не думает, что это повторится снова.
- Нет, я так не считаю, - уверяет он мать Лео. - Он адаптируется, и я уверен, для него это увлекательно - заниматься тем, что бросает вызов его уму, знакомиться с людьми, которые понимают его уравнения. Но если это вас успокоит, мы можем назначить следующий сеанс через неделю, и я поговорю с ним обо всём этом как следует.
Она кажется успокоенной, соглашается и садится в машину к мужу и сыну, оставляя Пепа разбираться с очередным нервным пациентом.
- Хави. Почему ты не рассказываешь мне, что произошло?
- Ничего не произошло. Я в порядке.
Пеп вздыхает.
- Хави, ты провел сорок пять минут, сортируя и пересортируя стопку журналов. Сперва по алфавиту, затем по размеру, затем по цвету. Почему бы нам обоим не согласиться, что что-то не так, и ты расскажешь мне об этом?
У Хави дрожат руки. Пеп знает, что он близок к срыву, к тому, чтобы вернуться к старым привычкам, и гадает, что же послужило толчком, потому что причина всегда есть, всегда есть система. Потому что Хави одержим идеей всё контролировать, и Пеп не считает, что это плохо. Но Хави не кукловод, и мир не состоит из марионеток, в жизни так не бывает.
- Я не знаю, как объяснить, - в конце концов, произносит он.
- Просто попробуй.
Он вздыхает.
- Есть... один человек. Ничего особенного, правда, но я не могу перестать думать о нем, и это, похоже, сбивает меня с толку. Нервирует.
А, думает Пеп, это многое объясняет. Чувства - это то, в чем Хави не особенно хорош.
- И почему так? - спрашивает он, потому что ему нужно, чтобы Хави проанализировал свои привычки, чтобы порвать с ними.
Хави - снова, - тяжело вздыхает.
- Потому что я не могу это контролировать.
Пеп кивает.
- Здесь совершенно не о чем беспокоиться. Я знаю, для тебя это трудно, но попробуй и расслабься.
Когда Хави уходит, Пеп не может не задуматься, совпадение ли то, что в жизни двух его пациентов произошли явные положительные сдвиги и... нет. Определенно, это...
- Это может быть просто совпадением, - говорит Тито за кофе в следующую субботу. - Они вообще виделись?
Пеп пожимает плечами.
- Наверное. Они мои пациенты уже несколько лет, и я уверен, у них были сеансы в один день.
- Это плохо, если они начнут встречаться?
- Не могу сказать, - признается Пеп. - Сценарий может быть любым. Они оба прекрасные люди, только с некоторыми проблемами. Ничего такого, с чем было бы невозможно справиться. Я просто боюсь, что это может быть контрпродуктивно.
- Ну, - произносит Тито, - полагаю, не остаётся ничего, кроме как ждать.
Пеп не знает, что он чувствует по этому поводу.
Он приходит к Сеску в больницу, где тот находится под постоянным наблюдением. Он кажется веселым, в хорошем настроении, но в мгновение ока всё может измениться, Пеп был тому свидетелем много раз. Они просто разговаривают о том, как Сеск проводит день, и он рад поделиться тем, что ранее днем к нему приходила сестра, что они посмотрели фильм, и что она скоро заканчивает колледж. Они болтают целый час, а потом Пеп замечает, как меняется осанка Сеска, блеск в его глазах, и Сеск начинает говорить загадками, бессмысленными предложениями. Пеп знает, что Сеск исчез, и нет смысла продолжать разговор дальше. Входят медсестры, дают ему лекарство, и вскоре он становится слишком оцепенелым, чтобы что-то сказать.
Мать Лео звонит ему за день до назначенного сеанса. Сначала в её голосе звучит такой испуг, что Пеп всерьез пугается, что с Лео что-то случилось. Но затем она говорит:
- Он встречается с каким-то парнем из университета, - и Пеп думает, только не опять. Она говорит, что его отец ездил забрать Лео после занятий, потому что они волновались, и обнаружил его в библиотеке с каким-то парнем и... ну. Очевидно, он милый парень, но Пеп понимает, почему она так напугана. Потому что - как всегда, - Лео не говорит об этом. Пеп обещает решить "проблему", когда Лео к нему придет.
Парень, входящий в приёмную, держит Лео за руку, он чуть выше него, такой же худой, но его шаг уверенный, а взгляд жесткий и нахальный. Его волосы стоят торчком, у него темные глаза, на нем кожаная куртка и яркие красные кроссовки. Он не похож на того, кто изучает физику. Но Пеп знает, что не стоит судить по внешнему виду. Он садится в одно из кресел в приемной, когда Лео присоединяется к Пепу в кабинете, и Пеп замечает взгляд, который Лео бросает через плечо, когда закрывает за ним дверь. Они не разговаривают.
Когда они садятся, Пеп наблюдает, смотрит, и его снова поражает то, как Лео вырос. Возможно, он справляется со своей жизнью и тем, что она швырнула в него, гораздо лучше, чем считают многие. И, может быть, Лео осознавал это всё время и теперь ждет, когда его родители и остальные догонят его.
- Мне всегда снились цифры, - внезапно говорит он тихим, как всегда, голосом. - Сначала они не имели смысла. Именно поэтому мне иногда нужно спать. Чтобы понять их. Привести в порядок, сложить и умножить. Но теперь мне снятся сны про Давида. И он будит меня, когда я их вижу.
Пеп знает, что это всё, что Лео больше ничего не скажет. Но это всё, что ему нужно было услышать.
Когда они выходят из кабинета, Лео извиняется и уходит в туалет. Пеп остается один на один с Давидом, который засовывает ладони в карманы джинсов.
- Ты не похож на психиатра, - говорит он.
- А ты не похож на ученого, - с улыбкой парирует Пеп.
Давид пожимает плечами, и сережки в его ушах блестят. Он бросает на Пепа испытующий взгляд.
- Я знаю, вам трудно понять, - ни с того, ни с сего говорит он, и Пеп изгибает брови. - Но я понимаю его. Лео не нуждается в лечении. Он такой, какой есть.
Прежде чем Пеп успевает ответить - не то чтобы у него был ответ, - Лео возвращается, между ним и Давидом происходит молчаливое общение, и они прощаются, оставляя Пепа в задумчивости.
Когда Пеп приходит домой, он наливает себе бокал шираз и садится на балконе. Зима уходит, и весна уже стучится приятными вечерами с чистым небом и свежим бризом. Пеп не может перестать думать о том, какой убежденностью были наполнены слова Давида, и, быть может, он прав. Пеп думает о Хави и его привычках, об Андресе и его страхе; о Дани и его рассеянном внимании, о Жераре и его семейных проблемах, о проблемах с головой у Сеска; о Лео.
Может быть, всё, что классифицируют как умственную болезнь - лишь иная часть одного большего спектра. Они все по-разному страдают от определенной степени невроза, одни больше, чем другие. Возможно, от этого невозможно излечиться, но может быть, им этого и не нужно.
Возможно, им просто нужен тот единственный человек, который поймет.
@темы: #fanfiction, #leo, #slash, #пикенбауэр, #xavi, #мое переводческое, #villa maravilla, #andres iniesta, #pep guardiola, #dani
-
-
13.05.2014 в 07:24Очень интересная тема, видно, что автор писал со знанием дела, уже только поэтому читать было интересно. И очень теплое отношение к пациентам, как будто это и не ау вовсе. Даже Лео с Давидом под руку воспринимается в порядке вещей, хотя я при описании его бойфренда, забыв про шапку, сразу подумала на Куна, но высокий худой Кун - это уже даже не ау хД
Сеску, конечно, досталось больше всех, как обычно!
Спасибо за перевод)
-
-
13.05.2014 в 11:36Теплый - по-моему, самая главная характеристика к этому тексту. Вроде и проблем у них у всех столько, но пока рядом будет человек, который понимает, им будет чуточку легче)
хотя я при описании его бойфренда, забыв про шапку, сразу подумала на Куна
Всё, всех закормила Леокунами
Интересно было бы, конечно, но думаю, в контексте данной истории Лео нужен именно такой партнер, как Давид, всё ж более с железным стержнем, чем Серхио.
Сеску, конечно, досталось больше всех, как обычно!
В каждом фандоме должен быть главный страдалец) Мне больше интересно, кто же такой он. Может ли это быть человек из прошлого? Например, РВП или вообще Венгер)
И тебе спасибо, что прочла и за добрые слова
-
-
13.05.2014 в 11:51-
-
13.05.2014 в 12:22-
-
19.05.2014 в 19:53Жерарка блиииен!))
Пеп с Тито!
Алеееееееееее
пока я всё. но оно очень здоровское и правда дико тёплое)
-
-
19.05.2014 в 21:05Жерарка блиииен!))
Внезапно, скажи)) Но как представлю гиганта Джери рядом с малышами, так лужей умиления растекаюсь
Пеп с Тито!
Биг хаг, дорогая
Оно очень согревает, это да. Мини-солнышко
Я рада, что оно да
-
-
19.05.2014 в 21:29Внезапно, скажи)) Но как представлю гиганта Джери рядом с малышами, так лужей умиления растекаюсь
не, я очень даже представляю это!)) Жерарка тискающий детятек, это же милота безумная!
Биг хаг, дорогая
да
вот не говори) вроде и тема такая.. ну, совсем не весёлая, но он такой прям плюшевый весь этот фик! и Чави с Андресом, и Лео с Вильей вообще прям!
-
-
19.05.2014 в 21:57Жерарка тискающий детятек, это же милота безумная!
Да я ж не спорю)) Просто про ситуацию в семье было странно читать, зная, что на самом деле там все не так)
Хотя этот автор в принципе не пляшет от матчасти)
совсем не весёлая, но он такой прям плюшевый весь этот фик
Вот они, мозговые коллапсы
-
-
19.05.2014 в 22:44Хотя этот автор в принципе не пляшет от матчасти)
ну, "болезнь" Лео, вроде как, очень даже вливается в матчасть))
Вот они, мозговые коллапсы
и не говори
-
-
03.06.2014 в 15:01действительно все болезни подобраны точно, другого слова не подберешь. И так хорошо написано, что очнеь проникаешься каждой историей!
И Хави с Андресом такие... и Давид с Лео... и ЖЕРАР, боже, я сижу и представляю его в окружении детей и так классно ^^-
спасибо большое за перевод!
-
-
03.06.2014 в 16:43Почему-то во всех текстах они умудряются быть самыми теплыми (у меня бедный словарный запас, знаю), уютными и вообще такими, что хочется отдать им свои сердца, ибо ну зачем нам они?
ЖЕРАР, боже, я сижу и представляю его в окружении детей и так классно ^^-
Милота 9000лвл ^__^
И тебе спасибо за отзыв