“I have decided to stick to love. Hate is too great a burden to bear.” M.L. King
Название: Родинки
Бета: Петро
Пейринг: Риккардо Сапонара\Мануэль Пуччарелли
Рейтинг: R
Размер: ~ 5000 слов (сама в шоке)
Примечание 1: Очередной пазл университетской аушки. Серия зарисовок, объединенных темой родинок. ООС.
Примечание 2: Как выглядят люди, упоминаемые в фике: Леандро Паредес, Леван Мчедлидзе, Петр Зелиньски, Марко Джампаоло.
А ведь Мануэль всего разок-то поцеловал Риккардо в шею
читать дальшеКогда после заселения на съемную квартиру Риккардо зашел на кухню, первым, что он увидел, были лопатки. Острые, выпирающие лопатки с рассыпанными на них родинками наподобие шоколадных крошек на печенье. Лопатки не находились в состоянии покоя: они двигались, пританцовывали, пели, ужасно фальшивя. Точнее, не сами лопатки, а их обладатель. Риккардо поднял глаза и увидел парня примерно своего возраста. У него были короткие темные волосы, длинный нос и широченная улыбка, которая, кажется, занимала половину его профиля. Как у Джокера, подумал Риккардо. "Джокер" стоял у плиты в одних шортах и что-то готовил, поглощенный этим делом настолько, что даже не заметил новое лицо в комнате. Поэтому Риккардо прислонился к дверному проему и прочистил горло, чтобы дать о себе знать. "Джокер" обернулся и расплылся в ещё более широченной улыбке. Было в ней что-то жуткое, но в то же время необъяснимо притягательное.
— Прости, совсем увлекся! Обожаю готовить, — махнул он в сторону сковородки. — Ты, наверное, мой новый сосед. Синьора Бруно предупредила, что ты приедешь сегодня, - он вытер руки о полотенце. — Я — Мануэль, — Риккардо пожал протянутую ладонь. Несмотря на то, что его новый сосед был ниже ростом и выглядел так, будто состоял из одних жил, рукопожатие у него было крепкое.
— Риккардо.
— Ты голоден? — снова взмах в сторону сковородки. — Я жарю спагетти с беконом. Хочешь?
По правде говоря, Риккардо умирал с голоду. Он едва успел поесть утром — пришлось рано выбегать из дома, чтобы успеть на поезд до Флоренции. Потом он долго плутал под палящим солнцем по Эмполи в поисках нужного адреса. Поэтому он втянул запах бекона носом и кивнул, сглотнув слюну.
— Очень, — и словил ещё одну широкую улыбку в ответ.
*
— Так ты учился в Милане? — спросил Мануэль.
Готовил его новый сосед отменно. Риккардо старался не съесть содержимое своей тарелки в два счета, но голод был сильнее. Довольные звуки, которые он издавал, были самой лучшей похвалой повару, который сидел рядом и сам с удовольствием наматывал свою порцию спагетти на вилку. Риккардо почему-то думал, что и на плечах у него будут родинки, но, вопреки его ожиданиям, в зоне видимости родинка у Мануэля была одна — на левой стороне шеи.
Заморив червячка, , они разговорились.
— Да, полтора года. Но ушел оттуда, когда понял, что они не дают мне необходимых знаний.
— А живешь ты где?
— В Форли.
Мануэль присвистнул.
— Далековато. Почему же ты во Флоренцию не поступил? Сэкономил бы лишний час езды домой.
Риккардо пожал плечами.
— Флоренция слишком большой город для меня. Как и Милан. Мне хочется сосредоточиться на учебе, чтобы ничего не отвлекало.
— Даже в ночные клубы повеселиться не ходишь? В жизни не поверю, что ты был в Милане и ни разу нигде ночью не зависал!
— Нет, я ходил пару раз, и мне даже понравилось, но всё же это не мое.
— Ну ты даешь.
В ходе разговора выяснилось, что Мануэль подрабатывает ди-джеем на университетском радио.
— Как же так получилось? — поинтересовался Риккардо,
— Ну, у меня всегда был подвешен язык. В школе удавалось отмазывать друзей от прогулов. Когда встречался с девушками, объяснялся перед их родителями, если мы опаздывали. Заканчивалось всё тем, что я ходил у всех в любимчиках. Однажды ко мне подошел один парень и предложил попробоваться на ди-джея. Мне понравилось, я внедрил радио в школу, и несколько лет все самые классные мероприятия проходили под мой комментарий. Ну а в университете уже есть своя радиостанция, так что это было делом времени.
Наконец, Риккардо доел последнюю макаронину и отложил вилку. Он бы с удовольствием ещё и тарелку вылихал, но не был уверен, что это стоило делать.
— Спасибо огромное! Никогда так вкусно не ел. Разве что у бабушки.
Мануэль улыбнулся и, поднявшись, стал собирать посуду.
— Рад, что тебе понравилось.
На выходе из кухни Риккардо оглянулся и снова уткнулся взглядом в родинки на лопатках. Улыбнувшись про себя, он дернул головой и вышел.
*
Учиться в новом университете Риккардо нравилось. Во-первых, до него не надо было долго добираться — в отличие от Милана, где ему приходилось ехать на учебу через весь город. Во-вторых, здесь с первого же дня ему стали давать тот материал, которого ему не хватило в Милане. В-третьих, у него была отличная группа, которая не разбивалась на маленькие компании. Нет, все сразу нашли между собой общий язык. Ближе всех Риккардо общался с приехавшим по программе обмена студентами поляком Петром Зелиньски и Леандро Паредесом, который до этого учился в Риме. И с Мануэлем, разумеется.
Риккардо был также в восторге от библиотеки университета. Он мог сидеть там часами, готовясь к занятиям, поэтому быстро подружился с Массимо Маккароне, нестандартным библиотекарем, с бритой головой и покрытыми татуировками руками. По нему вздыхали все местные студентки, поэтому чтобы добиться выдачи нужных книг, к стойке библиотекаря порой приходилось пробиваться едва ли не с боем, минуя обилие коротеньких юбок и надушенных шей.
После учебы Риккардо шел домой и готовился к следующему дню. Он любил учиться, любил сам процесс получения, впитывания новых знаний, поэтому с самого детства в его комнате всегда было полно книг. Когда Мануэль к нему заглядывал, он притворно чихал и отмахивал от лица несуществующую книжную пыль, восклицая:
— Не удивлюсь, если ты и умрешь за книжкой! Так и вижу эту картину: тебя несколько дней нигде не видно, обеспокоенная семья ломится в твою комнату, а когда им удается открыть дверь — потому что она завалена горой книг, — они видят твой труп, сжимающий в руках очередной том Эко, который из твоих окоченевших пальцев уже не выдрать. И придется хоронить тебя вместе с ним. А на твоем надгробии напишут: "Зачитался до смерти". Бр-р! Пошли лучше ужинать, а то опять ляжешь спать голодным.
Риккардо понимал, что Мануэль шутками прикрывает свое беспокойство за него. И действительно, Риккардо иногда настолько погружался с головой в учебу, что мог забыть про ужин. И после нескольких таких раз Мануэль взял на себя обязательство стучаться к нему и объявлять, что ужин готов. А если Риккардо отказывался, он приходил к нему с тарелками, всовывал в руки Риккардо его порцию, сам садился на соседний стул с собственной тарелкой и не уходил, пока тот всё не съедал.
Иногда он заглядывал, чтобы позвать его гулять, иногда — чтобы объявить, что скоро будет его эфир, и если Риккардо интересно, пусть ловит волну. Риккардо ловил волну и не мог не признать, что Мануэль действительно рожден для эфира. Он поддерживал разговор на любую тему: от счета в последнем матче "Эмполи" до бухгалтерского аудита. Он с легкостью выводил на разговор даже самого молчаливого гостя и каким-то образом всегда ставил ту музыку, которая попадала в настроение Риккардо. Он быстро и незаметно для себя привык заниматься под эфиры Мануэля, поэтому когда однажды включил радио, а в ответ ему была тишина, он внутренне напрягся.
*
Наступило то самое время, когда вечер постепенно переходил в ночь. За окном светил фонарь, освещая блестящий тротуар и бегущую по нему дорожку воды. Шел противный ноябрьский дождь, и те немногие пешеходы, что имели глупость задержаться на улице, спешили поскорее обрести крышу над головой.
Риккардо не мог заставить себя отойти от окна и вернуться к учебе. Что-то случилось. Он уже звонил Мануэлю на телефон несколько раз, но абонент упорно не поднимал трубку. Риккардо даже позвонил Леандро и Левану Мчедлидзе, грузинскому студенту старших курсов, другу Мануэля. Они тоже были встревожены тишиной в эфире, но, к сожалению, не знали, где Мануэль и что с ним, но пообещали что-нибудь предпринять. Риккардо бы закурил, если б имел такую привычку — вместо этого его руки были заняты нервным постукиванием карандашом по столу.
В тот момент, когда Риккардо хотел уже сам отправиться на поиски пропавшего соседа, он услышал звук поворачивающегося в замке ключа. Он выбежал в коридор как раз вовремя, чтобы увидеть вваливающегося в квартиру Мануэля в насквозь промокшей толстовке. Вода текла по его лицу, а зубы не переставали отплясывать какой-то свой вид джиги. Риккардо опустил глаза и увидел, что у Мануэля так трясутся руки, что он не в состоянии вставить ключ в замок и запереть за собой дверь.
— Дай сюда, — он выхватил ключ из ледяных пальцев. — Иди быстро в душ!
Мануэль молча подчинился, однако трясущиеся руки сослужили ему плохую службу, и когда Риккардо, закрыв дверь, пошел за ним, он застал Мануэля в ванной запутавшимся в своей толстовке. Не думая, он стал помогать, выпростав его из кофты. Мануэль повернулся к нему, клацая зубами. Риккардо включил горячую воду. Пока тепло заполняло комнату, он снял с Мануэля футболку, кроссовки и машинально потянулся к ремню на штанах, но в последний момент опомнился и поднял взгляд. Мануэль по-прежнему трясся от холода, но за действиями Риккардо следил, не отрываясь. Задним умом Риккардо отметил, что тот не остановил его, когда он потянулся к ремню. В ванной стало слишком жарко. Мануэль всё ещё смотрел на него. Риккардо показалось, что его глаза стали темнее, как будто зрачки расширились. Он проследил взглядом по груди Мануэля и зацепился за родинку на животе, рядом с пупком. Почему-то ему захотелось прикоснуться к ней губами.
— Я справлюсь, — прервал неловкое молчание Мануэль. Он улыбался. У него посинели губы, его ещё потряхивало, но он улыбался. — Иди.
— Точно? — уточнил Риккардо. Он понимал, что нужно как можно быстрее убраться из ванной, но боялся оставлять Мануэля.
— Не волнуйся, я не убегу, — улыбка стала чуть шире.
Риккардо кивнул и вышел в коридор. Прислонившись к стене лбом, он с силой сглотнул и вытер руки об штаны. Это плохо, всё это очень плохо.
Успокоившись, он отправился на кухню и позвонил Леандро и Левану. Он успокоил их, сказав, что Мануэль вернулся. Леандро облегченно выдохнул, а Леван проворчал: "Скажи этому придурку, чтобы больше так не делал, не то я его найду и убью сам".
— Принеси мне, пожалуйста, футболку, толстовку и штаны, в которых я дома обычно хожу! — крикнул ему из ванной Мануэль. — Они на спинке стула вроде висят.
Риккардо открыл дверь в его комнату. Он здесь редко бывал — особой нужды не было. Мануэль либо сам к нему заглядывал, либо они сталкивались на кухне. Это была обычная комната студента: неубранная кровать убранная, стол с компьютером, пара стульев, учебники, несколько пар наушников и провода. Много проводов, которые нужны были Мануэлю для радиостанции. Здесь пахло резиной, деревом, хвоей, дождем из приоткрытого окна и самим Мануэлем.
Риккардо хотелось немного задержаться, чтобы получше рассмотреть комнату, но не хотелось заставлять Мануэля ждать, поэтому он взял вещи, которые тот просил, а также нашел в шкафу теплые носки. Постучавшись в дверь ванной, он услышал:
— Повесь их на крючок!
Кое-как пристроив вещи, Риккардо хотел было уже закрыть дверь, но зацепился краем глаза за силуэт за занавеской. Она была простой, без узоров, но матовой, поэтому общие очертания фигуры Мануэля угадывались без труда. Риккардо застыл на месте, наблюдая, как тот выдавливает гель для душа себе на руку, как растирает ладони, как проводит ими по груди и плечам. По ванной плыл одуряющий запах хвои, и у Риккардо как будто всё затуманивалось перед глазами.
— Холодно! — восклицание Мануэля привело его в чувство. Он встрепенулся и закрыл за собой дверь. Однако ему показалось, что в голосе Мануэля послышалась улыбка.
Он сварил своему соседу чай с апельсином, добавив туда немного амаретто, чтобы тот окончательно согрелся. Оповестив его об этом через дверь, Риккардо ушел к себе продолжать делать домашнюю работу.
Через некоторое время дверь приоткрылась, и в комнату бочком пробрался Мануэль. Его волосы ещё были мокрыми после душа, и он кутался в толстовку, которую натянул до самых пальцев, будто душ и горячий чай не смогли его согреть.
— Можно я посижу с тобой?
Риккардо кивнул:
— Конечно.
Мануэль тут же уселся с ним рядом и, поджав ноги к груди, пристроился к боку Риккардо.
— Спасибо.
— Может, расскажешь, что случилось? — спросил Риккардо у его макушки.
— Да ничего особенного. Просто чертов Джампаоло заставил отрабатывать штрафные после тренировки. Я ему говорю, что у меня эфир, а он мне: "Как нашей команде поможет твой эфир, если мы влетим Флоренции?"
У Риккардо камень с души упал. Он-то боялся, что Мануэль влип в серьезные неприятности или какие-то хулиганы подкараулили его по дороге домой. Про тренера их футбольной команды Мануэль рассказывал ему не раз, и у Риккардо сложилось впечатление, что тот, конечно, мужик жесткий, но жесткий ради дела, а не ради компенсации каких-то комплексов.
— А когда я прибежал в универ, гардероб уже был закрыт, и моя куртка осталась там до утра.
Это объясняло, почему он вернулся в одной толстовке. Риккардо хотелось надавать ему подзатыльников — хотя бы за то, что к телефону не подходил и заставил волноваться не только его самого, но и друзей, однако он слишком устал. Вечер выдался богатым на события, ему нужно было многое переосмыслить, а ещё дочитать главу на завтра.
— Почитай мне, — внезапно попросил Мануэль, устраиваясь поудобнее, и перекинул руку Риккардо через голову, устраивая её на своем плече.
— Это Маркс, ты его не любишь, — Риккардо показал ему обложку.
— Ну и отлично, тем быстрее усну, — сонно пробормотал Мануэль. Капюшон сполз с его головы, и запах хвои, который он принес с собой, стал ещё сильнее. Риккардо с тоской посмотрел на его вихрастый затылок и, подавив желание уткнуться в него носом, вздохнул и начал читать про обращение денег в капитал вслух.
*
На каникулы после семестра Риккардо уезжал домой почти что с облегчением. После того ноябрьского вечера жить рядом с Мануэлем и делать вид, что ничего не было, стало очень сложно. Первое время его сосед никак не давал понять, что его что-то смутило, и Риккардо было решил, что тот уже забыл их переглядки в ванной, хотя подсознательно ждал, что разговор рано или поздно всплывет. Но ничего не было, вот только мелькать перед глазами Мануэль стал чаще. Забегал в комнату по любым пустякам, оказывался в тесном коридоре именно тогда, когда там проходил Риккардо, на занятиях садился перед ним, постоянно хватал за руку и тащил куда-то, если хотел что-то показать, полюбил дергать Риккардо за и без того оттопыренные уши, обхватывал его за плечи и в шутку утягивал в борцовский захват, что с ростом Мануэля было не самым простым делом.
Все эти прикосновения сводили Риккардо с ума. Он устал просыпаться посреди ночи от того, что у него стояло под одеялом, и прокрадываться в ванную, чтобы прийти в себя под холодным душем. Ему снились сны, в которых продолжалась пытка с прикосновениями, однако в этих снах ни на нем, ни на том, кто к нему прикасался, не было одежды. Иногда Риккардо от раздражения хотелось ударить в стену, разделявшую его и соседнюю комнату, но, в то же время, когда у него не хватало силы воли дойти до ванной, и он устраивал разрядку прямо в постели, подушка не всегда заглушала его стоны. В такие моменты он мысленно возносил благодарность строителям дома, который стоял на этом месте ещё с тех времен, когда главным при строительстве была добротность, а не функционал.
Мануэль как будто знал о том, что творилось у Риккардо в голове — тот ловил иногда на себе его взгляды, — но ничем этого не выдавал и грань, за которой всё могло полететь к черту, не переступал. Риккардо был благодарен ему за это и в то же время лез на стенку.
Поэтому мысль о том, чтобы уехать на пару недель домой, забыть обо всем, что было и, быть может, по возвращении решить, что произошедшее было чем-то вроде временного помутнения, казалась глотком свежего воздуха.
Когда он уже накинул зимнюю куртку и взял в руки ключи, крикнув: "Я всё!" Мануэль выскочил в коридор. Как обычно, без футболки — зима выдалась не самой теплой, и топили в доме от души. Злосчастная родинка на животе снова замаячила перед глазами. Риккардо мог бы поклясться, что Мануэль его дразнит, но ему не хотелось об этом много думать.
— Всё, собрался? — сам Мануэль возвращался домой в Прато только завтра.
— Да, вот, — Риккардо похлопал по карманам и огляделся. — Вроде ничего не забыл, — он перевел взгляд на Мануэля и увидел, что тот погрустнел. — Эй, мы же скоро увидимся!
— Это да, — Риккардо показалось, что Мануэль хотел сказать что-то ещё, но вместо этого тот потянул его на себя за куртку и крепко обнял. Риккардо неловко обнял его в ответ, чувствуя себя рядом с ним Чубаккой в этой куртке с мехом на капюшоне. Но он был рад, что на нем столько слоев одежды, поскольку сердце колотилось как бешеное, и он надеялся, что Мануэль этого не чувствует. Тот сжал его ещё крепче и отпустил, поцеловав напоследок в щеку.
— Счастливого Рождества, друг.
— И тебя с Рождеством, — улыбнулся на прощание Риккардо, надеясь, что улыбка получилась не кривой. Взяв чемодан за ручку, он вышел из дома и отправился на железнодорожную станцию. Щека, в которую его поцеловал Мануэль, горела, и Риккардо чувствовал, что все его надежды на спокойные каникулы только что пошли прахом.
*
После возвращения лучше не стало. Прикосновения продолжались, пробуждения посреди ночи тоже, а однажды, выходя из душа, в котором он впервые при оргазме простонал имя Мануэля, Риккардо обнаружил своего соседа прислонившимся к стене напротив ванной. Тот сонно потирал глаза, как будто только что встал с постели, но теперь Риккардо уже ни в чем не был уверен.
Неизменными оставались также и эфиры Мануэля, под которые Риккардо продолжал заниматься. Как ни странно, всё происходившее никак не повлияло, и голос Мануэля Риккардо не отвлекал. Среди передач, которые тот вел, была рубрика вопросов и ответов, когда слушатели звонили в эфир и задавали вопросы ди-джею. Иногда от их идиотизма у Риккардо глаза на затылок лезли, особенно когда они звучали бестактно. Но Мануэль умел давать понять — шуткой или прямо, — где находится грань, которую не следует переступать. Случались и тяжелые эфиры, когда люди просили советов в сложных ситуациях. Мануэль всегда выслушивал любого, кто бы c чем ни позвонил, и старался помочь по мере опыта и возможностей. Как он сам признавался Риккардо, иногда людям нужно просто выговориться, им необходимо дать понять, что их слушают. Это была самая выматывающая часть его работы, но он всё равно умел получать от нее удовольствие.
В один из дней, незадолго до Пасхи, Риккардо как обычно включил радио на компьютере и начал заниматься. Музыкальная рубрика вскоре закончилась, и начались звонки с вопросами в эфир. Сначала вопросы были не слишком интересными: кто-то звонил, чтобы узнать, какой подход к учебе у одного из преподавателей (Мануэль посоветовал шутить почаще, историк любит, когда на занятиях дружелюбная атмосфера), другой спрашивал у Мануэля, что тот думает по поводу волны мигрантов в Европе ("Стараюсь много не думать, но мне жаль, что им вообще пришлось проделывать такой путь в поисках безопасной жизни", — ответил Мануэль), женский голос спросил, какие девушки в его вкусе: блондинки или рыжие ("Брюнетки", — прозвучал категоричный ответ), другая спросила, нравится ли ему, когда у девушки есть веснушки ("Нравится, но меня больше заводят родинки"). Последний звонок был от девушки, которая спросила Мануэля, что нужно сделать, чтобы понравиться парню. Мануэль ответил не сразу, словно задумался: "Для начала посмотреть, не придурок ли он. Потому что встречаться с придурком не круто. Затем, когда мы поняли, что с ним всё в порядке в этом плане, можно выведать, чем он интересуется — быть может, у вас общий круг интересов. Например, если он занимается футболом, а ты любишь смотреть матчи — ходи на его игры. Попадайся ему на глаза, чтобы он тебя запомнил. Заинтересовался тобой. Можно попробовать влиться в его компанию — вот это вообще зашибись. Тогда у вас точно будет много времени на общение. Прикасайся к нему, если ваш уровень близости отношений позволяет. Поверь, случайные прикосновения оказывают мощный подсознательный эффект. Или же! Чтобы он подольше тебя не отпускал, можешь сделать вид, что тебе плохо, или что ты подвернула лодыжку. Парни любят чувствовать себя сильными, когда надо кого-то защитить и уберечь", — на этом месте он усмехнулся.
Мануэль продолжал разливаться соловьем, но остальное Риккардо уже не слышал — у него звенело в ушах. Так значит, все эти прикосновения, все эти взгляды, все эти мелькания перед глазами... Серьезно? Серьезно?! Ему вспомнился недавний случай, когда они с ребятами пришли к Мануэлю на тренировку, и тот умудрился вывихнуть ногу. Леван в шутку предложил понести Мануэля на руках, но тот отмахнулся и сказал, что Риккардо ему поможет, он же его сосед. Риккардо не обладал ростом и мощью Левана, поэтому на руках понести Мануэля не мог, так что пришлось перекинуть его руку через плечо и обхватить покрепче за пояс. Дорога до дома показалась ему настоящим восхождением на Голгофу. Мануэль был разгорячен от усилий, пыхтел ему едва ли не в ухо и крепко держал за плечо. В тот вечер Риккардо долго потом ещё стоял под холодным душем. А на следующее утро Мануэль скакал на обеих ногах, как кузнечик, словно вчера ничего и не болело.
Риккардо прижал ладони к лицу и сильно надавил на глаза. Всё заходило слишком далеко.
*
В середине апреля друзья вытащили Риккардо в их любимый паб в городе, где они любили собираться и зависать до самого утра. Паб находился в самом центре, и здесь всегда было полно народу, но благодаря Массимо Маккароне, который по вечерам подрабатывал баристой, для их компании всегда находился свободный стол.
Сегодня они пришли довольно рано, половина мест была свободна, но они заняли свое любимое — у окна. Разговор протекал шумно, главным образом из-за Левана, который недавно подцепил очередную пассию и не мог не расписать друзьям всех её прелестей. За столом то и дело раздавались взрывы хохота. Потом Мануэль опять завел свою любимую волынку с жалобами на тренера, остальные начали давать советы, куда бы ему послать этого тренера — последовала новая волна смеха. А нагромождение новых бутылок и стаканов на столе меньше не становилось.
Риккардо не оставался в стороне от разговора, но время от времени переводил дух, окидывая помещение паба глазами. Иногда он натыкался взглядом на знакомых и тогда приветственно кивал или салютовал бутылкой. Время от времени к их столу подходили друзья или приятели поздороваться и перекинуться парой слов. Больше всего шума вызвало появление Федерико Барбы и Даниэле Ругани, однокурсников Риккардо. За их спинами за одним из столов расположились две девушки, что недвусмысленно указывало на цель их прихода сюда. Когда ребята вернулись за свой стол, Риккардо поймал взгляд баристы, брошенный на Даниэле. Он был мимолетным, но стакан в руках Массимо вытирал с таким напором, что Риккардо удивился, как это стекло ещё не истончилось. Он решил, что не хочет об этом думать.
Мануэль сидел напротив него и что-то яростно втирал Левану на ухо. Прошла только пара часов с того момента, как они пришли сюда, а Мануэль уже набрался. Он вообще легко пьянел, и друзья за это периодически над ним подшучивали. Вот и в этот раз. Он буквально висел у Левана на плече и, прикрыв рот ладонью, что-то шептал, похихикивая. Леван ничего не имел против такой близости — он даже обнял Мануэля за плечо, чтобы было удобнее, и выглядел исключительно довольным жизнью.
У Риккардо перехватило дыхание и зазвенело в ушах. Он присосался к стакану, чтобы смочить горло и успокоиться, но картина перед глазами не давала ему этого сделать. Он не ожидал, что у него будет такая реакция, и решил отвлечься, присоединившись к разговору Леандро и Петра, но тут Мануэль будто бы случайно провел ногой по его ноге вверх и вниз. Это уже было выше его сил. Риккардо отодвинул стакан и вытащил деньги из кармана куртки.
— Всё, ребят, я пошел.
— Уже? Так рано? Да ладно, посиди ещё с нами, завтра всё равно воскресенье! — они принялись его уговаривать.
— Нет, я лучше пойду, правда. Всё равно не очень хорошо себя чувствую.
— Я тебя провожу, — вызвался Мануэль. И когда Риккардо бросил на него взгляд, добавил: — На всякий случай, — в его глазах уже не было ни капли тумана — по-видимому, он был не так уж пьян.
Они попрощались с остальными и вышли на улицу. Стоял уже поздний вечер, воздух был прохладным и быстро освежал голову. Над головами мелькали фонари, отражаясь в лужах, ещё не высохших после недавнего дождя.
Мануэль шел совсем близко, из-за чего они иногда сталкивались плечами. Его близость пьянила Риккардо, ему хотелось схватить его за ворот куртки, затащить в ближайший безлюдный переулок и вжать в стену. Вместо этого он сильнее стиснул кулаки и ускорил шаг. Картина, на которой Мануэль едва не целует Левана в ухо и трется носом об его шею, никак не хотела выходить из головы. Проулок, ведущий к дому, Риккардо преодолел едва ли не бегом. Когда он открывал входную дверь, у него так тряслись руки, что он выронил ключи. Нагнувшись за ними, он почувствовал, как на плечо ему легла рука, а дыханье Мануэля обожгло ему ухо: "Погоди".
Ну уж нет. Отворив дверь, Риккардо ухватил Мануэля за куртку и, втащив за собой в подъезд, прижал к стене и накрыл его губы своими. Мануэль даже не вздумал сопротивляться, а сразу приоткрыл рот, чем Риккардо и воспользовался. Он целовал его глубоко и яростно, не давая сделать перерыв, чтобы глотнуть воздуха, словно заставляя Мануэля прочувствовать всё то, что он вытерпел за эти несколько месяцев по его вине. Он вжимал, вдавливал его в стену так, словно хотел припаять к ней навсегда — и себя вместе с ним. И Мануэль был не против. Он цеплялся за пояс Риккардо, путаясь пальцами в его футболке, прижимая к себе ещё ближе.
Наконец, они всё-таки оторвались друг от друга. Мануэль первым пришел в себя и огляделся: не хотелось, чтобы соседи их тут застали. Риккардо понял его мысль, но ему было всё равно. На свой этаж они поднялись, пробираясь по стеночке и едва не свалившись на ступеньках из-за непрекращающихся поцелуев. После того, как за ними закрылась дверь их квартиры, Риккардо прижал к ней Мануэля и, наклонившись, начал целовать его в шею. Мануэль сначала захихикал, потому что от щетины Риккардо ему было щекотно, но смех перешел в стон, когда Риккардо провел языком по родинке с левой стороны шеи. Он обхватил Риккардо за затылок и потянул на себя, заставив его нависнуть над собой, и снова поцеловал. Этот поцелуй был уже не таким яростным, как в первый раз, но Мануэль всё равно не сбавлял градуса. Риккардо уперся ладонями по обе стороны от его головы и просто следовал за ним.
*
Из-за выпитого в пабе дальнейшее отпечаталось в голове Риккардо как будто в виде вспышек. Он не помнил, как они добрались до ближайшей комнаты — комнаты Мануэля, — как оказались без одежды и как упали на кровать. Зато он помнил руки Мануэля. Его руки были везде, жадно дотягиваясь до всего, до чего можно было дотронуться — гладили, сжимали, ласкали. Риккардо отвечал тем же, и Мануэль отзывчиво стонал в ответ.
Риккардо провел ладонью по животу Мануэля, погладил его по боку и поцеловал в родинку возле пупка, наконец-то закрыв этот долгожданный гештальт.
Он не помнил, как напор и стремительность перешли в нежность, от которой становилось трудно дышать. Риккардо хотелось обнять Мануэля, оплести, укрыть собой. Должно быть, тот почувствовал это, потому что умудрился, извернувшись в его руках, опрокинуть Риккардо на подушку, а сам оказался сверху.
— Не надо со мной осторожничать. Я не девушка, — в его поцелуях почувствовалась улыбка.
Нет, ты определенно не девушка, подумал Риккардо, ощущая уколы щетины на внутренней стороне бедер. Мануэль поцеловал его под коленкой, а затем взял его член в рот.
На узкой кровати им было тесно, и Риккардо пару раз приложился головой об изголовье, но оно того стоило. Он положил ладонь на затылок Мануэля, подсказывая нужный темп, и глубоко выдохнул. Следующее, что Риккардо помнил, это то, что когда он почувствовал, что вот-вот кончит, он притянул Мануэля к себе, и тот ударился локтем о неудобную спинку кровати.
Оба прыснули.
— Ты меня в гроб вгонишь, — пожаловался Мануэль.
Риккардо заткнул его поцелуем.
Мануэль продолжал гладить его член рукой, и Риккардо накрыл его руку своей, вложив в нее ещё и член Мануэля. Оба были настолько на взводе, настолько голодны друг до друга и к тому же приправлены алкоголем, что им понадобилось всего несколько быстрых и резких движений, чтобы кончить.
Отдышавшись, Риккардо посмотрел на Мануэля и, улыбнувшись, убрал мокрые пряди с его лба.
— А ты меня с ума сведешь, — прошептал он и поцеловал его в макушку.
*
Проснулся Риккардо от того, что кто-то гладил его по лицу. От неожиданности он дернул головой, ударился головой обо что-то и открыл глаза.
Этим "что-то" оказалось изголовье кровати Мануэля, а сам Мануэль лежал рядом и водил пальцем по его лицу.
— Ты красивый, когда спишь, — он подпер щеку кулаком.
Риккардо машинально фыркнул и потер глаза большим и указательным пальцами.
— Угу, конечно.
— Я серьезно! — воскликнул Мануэль. — Учись принимать комплименты. Что, тебе их никогда не делали?
Риккардо опустил руку и, проморгавшись, неопределенно помотал головой.
— Безобразие! Надо срочно этим заняться.
— Что, сейчас? — изумился Риккардо.
— Можно и сейчас, — Мануэль устроился на его плече, переплел пальцы в замок и положил на них подбородок, разглядывая Риккардо. — Вот, к примеру, ты знаешь, что у тебя офигенные уши?
Риккардо прижал ладонь к глазам:
— Не уверен, что хочу это слушать, — и нервно рассмеялся.
— Но они реально офигенные! Я даже специально в интернете посмотрел, что есть такое слово, гиноти-как-то там, которое обозначает фетиш на уши.
— Вау.
— Да, наука не спит.
— Не, я знал, что ты тащишься от моих ушей, понял это на себе, — Риккардо убрал ладонь от лица и улыбнулся, переведя взгляд на Мануэля. Тот кивнул:
— Прости, это было сильнее меня.
Риккардо улыбнулся ещё шире и обвел пальцем правую лопатку Мануэля.
— А ещё у тебя красивые руки. Век бы смотрел, как ты ходишь в майке, — Мануэль придвинулся ближе. Риккардо завораживало, как у него блестят глаза. — И губы у тебя шикарные. Так бы и целовал всё время, — он придвинулся ещё ближе. — Но что сильнее всего сводит меня с ума, так это вот это, — и он прижался губами к родинке на щеке Риккардо. Тот задержал дыхание, а сердце пропустило удар.
Мануэль отстранился и посмотрел на него.
— Боже, хотел сделать это с того самого дня, когда впервые тебя увидел. Звучит сопливо, но тем не менее! — он рассмеялся, и Риккардо рассмеялся в ответ. Оказывается, с утра Мануэль ещё более болтлив, чем обычно, хотя, казалось бы, это невозможно. И, словно подтверждая его мысли, тот уселся и хлопнул Риккардо по животу:
— Есть хочешь? Я приготовлю спагетти с беконом!
Риккардо потянулся перед тем, как ответить, но урчание желудка его опередило. Они снова рассмеялись.
— Понятно всё, — Мануэль перелез через него и начал одеваться. Перед тем, как выйти из комнаты, он оглянулся. — Не залеживайся.
— Ладно, — кивнул Риккардо, но и не подумал пошевелиться, когда Мануэль ушел. Он разглядывал стену напротив. На ней висел плакат с надписью "Don't take life too seriously, no one gets out alive!"*. Очень в духе Мануэля, подумал Риккардо и улыбнулся. Идти по жизни с позитивом, дарить его окружающим, держать своих друзей на плаву, не давать им утонуть в унынии и сплине, но не забывать при этом щедро приправлять всё здоровым цинизмом. Вот и сейчас: только он решил ещё немного полежать в кроватке, как из кухни раздалось громкое:
— Вставай, ленивая жопа! В постель завтрак тебе не понесу!
А жаль, подумал Риккардо и начал подниматься. Конец семестра обещал быть интересным.
* "Не воспринимай жизнь всерьёз, всё равно живым тебе оттуда не выйти!"
Бета: Петро
Пейринг: Риккардо Сапонара\Мануэль Пуччарелли
Рейтинг: R
Размер: ~ 5000 слов (сама в шоке)
Примечание 1: Очередной пазл университетской аушки. Серия зарисовок, объединенных темой родинок. ООС.
Примечание 2: Как выглядят люди, упоминаемые в фике: Леандро Паредес, Леван Мчедлидзе, Петр Зелиньски, Марко Джампаоло.
А ведь Мануэль всего разок-то поцеловал Риккардо в шею
читать дальшеКогда после заселения на съемную квартиру Риккардо зашел на кухню, первым, что он увидел, были лопатки. Острые, выпирающие лопатки с рассыпанными на них родинками наподобие шоколадных крошек на печенье. Лопатки не находились в состоянии покоя: они двигались, пританцовывали, пели, ужасно фальшивя. Точнее, не сами лопатки, а их обладатель. Риккардо поднял глаза и увидел парня примерно своего возраста. У него были короткие темные волосы, длинный нос и широченная улыбка, которая, кажется, занимала половину его профиля. Как у Джокера, подумал Риккардо. "Джокер" стоял у плиты в одних шортах и что-то готовил, поглощенный этим делом настолько, что даже не заметил новое лицо в комнате. Поэтому Риккардо прислонился к дверному проему и прочистил горло, чтобы дать о себе знать. "Джокер" обернулся и расплылся в ещё более широченной улыбке. Было в ней что-то жуткое, но в то же время необъяснимо притягательное.
— Прости, совсем увлекся! Обожаю готовить, — махнул он в сторону сковородки. — Ты, наверное, мой новый сосед. Синьора Бруно предупредила, что ты приедешь сегодня, - он вытер руки о полотенце. — Я — Мануэль, — Риккардо пожал протянутую ладонь. Несмотря на то, что его новый сосед был ниже ростом и выглядел так, будто состоял из одних жил, рукопожатие у него было крепкое.
— Риккардо.
— Ты голоден? — снова взмах в сторону сковородки. — Я жарю спагетти с беконом. Хочешь?
По правде говоря, Риккардо умирал с голоду. Он едва успел поесть утром — пришлось рано выбегать из дома, чтобы успеть на поезд до Флоренции. Потом он долго плутал под палящим солнцем по Эмполи в поисках нужного адреса. Поэтому он втянул запах бекона носом и кивнул, сглотнув слюну.
— Очень, — и словил ещё одну широкую улыбку в ответ.
*
— Так ты учился в Милане? — спросил Мануэль.
Готовил его новый сосед отменно. Риккардо старался не съесть содержимое своей тарелки в два счета, но голод был сильнее. Довольные звуки, которые он издавал, были самой лучшей похвалой повару, который сидел рядом и сам с удовольствием наматывал свою порцию спагетти на вилку. Риккардо почему-то думал, что и на плечах у него будут родинки, но, вопреки его ожиданиям, в зоне видимости родинка у Мануэля была одна — на левой стороне шеи.
Заморив червячка, , они разговорились.
— Да, полтора года. Но ушел оттуда, когда понял, что они не дают мне необходимых знаний.
— А живешь ты где?
— В Форли.
Мануэль присвистнул.
— Далековато. Почему же ты во Флоренцию не поступил? Сэкономил бы лишний час езды домой.
Риккардо пожал плечами.
— Флоренция слишком большой город для меня. Как и Милан. Мне хочется сосредоточиться на учебе, чтобы ничего не отвлекало.
— Даже в ночные клубы повеселиться не ходишь? В жизни не поверю, что ты был в Милане и ни разу нигде ночью не зависал!
— Нет, я ходил пару раз, и мне даже понравилось, но всё же это не мое.
— Ну ты даешь.
В ходе разговора выяснилось, что Мануэль подрабатывает ди-джеем на университетском радио.
— Как же так получилось? — поинтересовался Риккардо,
— Ну, у меня всегда был подвешен язык. В школе удавалось отмазывать друзей от прогулов. Когда встречался с девушками, объяснялся перед их родителями, если мы опаздывали. Заканчивалось всё тем, что я ходил у всех в любимчиках. Однажды ко мне подошел один парень и предложил попробоваться на ди-джея. Мне понравилось, я внедрил радио в школу, и несколько лет все самые классные мероприятия проходили под мой комментарий. Ну а в университете уже есть своя радиостанция, так что это было делом времени.
Наконец, Риккардо доел последнюю макаронину и отложил вилку. Он бы с удовольствием ещё и тарелку вылихал, но не был уверен, что это стоило делать.
— Спасибо огромное! Никогда так вкусно не ел. Разве что у бабушки.
Мануэль улыбнулся и, поднявшись, стал собирать посуду.
— Рад, что тебе понравилось.
На выходе из кухни Риккардо оглянулся и снова уткнулся взглядом в родинки на лопатках. Улыбнувшись про себя, он дернул головой и вышел.
*
Учиться в новом университете Риккардо нравилось. Во-первых, до него не надо было долго добираться — в отличие от Милана, где ему приходилось ехать на учебу через весь город. Во-вторых, здесь с первого же дня ему стали давать тот материал, которого ему не хватило в Милане. В-третьих, у него была отличная группа, которая не разбивалась на маленькие компании. Нет, все сразу нашли между собой общий язык. Ближе всех Риккардо общался с приехавшим по программе обмена студентами поляком Петром Зелиньски и Леандро Паредесом, который до этого учился в Риме. И с Мануэлем, разумеется.
Риккардо был также в восторге от библиотеки университета. Он мог сидеть там часами, готовясь к занятиям, поэтому быстро подружился с Массимо Маккароне, нестандартным библиотекарем, с бритой головой и покрытыми татуировками руками. По нему вздыхали все местные студентки, поэтому чтобы добиться выдачи нужных книг, к стойке библиотекаря порой приходилось пробиваться едва ли не с боем, минуя обилие коротеньких юбок и надушенных шей.
После учебы Риккардо шел домой и готовился к следующему дню. Он любил учиться, любил сам процесс получения, впитывания новых знаний, поэтому с самого детства в его комнате всегда было полно книг. Когда Мануэль к нему заглядывал, он притворно чихал и отмахивал от лица несуществующую книжную пыль, восклицая:
— Не удивлюсь, если ты и умрешь за книжкой! Так и вижу эту картину: тебя несколько дней нигде не видно, обеспокоенная семья ломится в твою комнату, а когда им удается открыть дверь — потому что она завалена горой книг, — они видят твой труп, сжимающий в руках очередной том Эко, который из твоих окоченевших пальцев уже не выдрать. И придется хоронить тебя вместе с ним. А на твоем надгробии напишут: "Зачитался до смерти". Бр-р! Пошли лучше ужинать, а то опять ляжешь спать голодным.
Риккардо понимал, что Мануэль шутками прикрывает свое беспокойство за него. И действительно, Риккардо иногда настолько погружался с головой в учебу, что мог забыть про ужин. И после нескольких таких раз Мануэль взял на себя обязательство стучаться к нему и объявлять, что ужин готов. А если Риккардо отказывался, он приходил к нему с тарелками, всовывал в руки Риккардо его порцию, сам садился на соседний стул с собственной тарелкой и не уходил, пока тот всё не съедал.
Иногда он заглядывал, чтобы позвать его гулять, иногда — чтобы объявить, что скоро будет его эфир, и если Риккардо интересно, пусть ловит волну. Риккардо ловил волну и не мог не признать, что Мануэль действительно рожден для эфира. Он поддерживал разговор на любую тему: от счета в последнем матче "Эмполи" до бухгалтерского аудита. Он с легкостью выводил на разговор даже самого молчаливого гостя и каким-то образом всегда ставил ту музыку, которая попадала в настроение Риккардо. Он быстро и незаметно для себя привык заниматься под эфиры Мануэля, поэтому когда однажды включил радио, а в ответ ему была тишина, он внутренне напрягся.
*
Наступило то самое время, когда вечер постепенно переходил в ночь. За окном светил фонарь, освещая блестящий тротуар и бегущую по нему дорожку воды. Шел противный ноябрьский дождь, и те немногие пешеходы, что имели глупость задержаться на улице, спешили поскорее обрести крышу над головой.
Риккардо не мог заставить себя отойти от окна и вернуться к учебе. Что-то случилось. Он уже звонил Мануэлю на телефон несколько раз, но абонент упорно не поднимал трубку. Риккардо даже позвонил Леандро и Левану Мчедлидзе, грузинскому студенту старших курсов, другу Мануэля. Они тоже были встревожены тишиной в эфире, но, к сожалению, не знали, где Мануэль и что с ним, но пообещали что-нибудь предпринять. Риккардо бы закурил, если б имел такую привычку — вместо этого его руки были заняты нервным постукиванием карандашом по столу.
В тот момент, когда Риккардо хотел уже сам отправиться на поиски пропавшего соседа, он услышал звук поворачивающегося в замке ключа. Он выбежал в коридор как раз вовремя, чтобы увидеть вваливающегося в квартиру Мануэля в насквозь промокшей толстовке. Вода текла по его лицу, а зубы не переставали отплясывать какой-то свой вид джиги. Риккардо опустил глаза и увидел, что у Мануэля так трясутся руки, что он не в состоянии вставить ключ в замок и запереть за собой дверь.
— Дай сюда, — он выхватил ключ из ледяных пальцев. — Иди быстро в душ!
Мануэль молча подчинился, однако трясущиеся руки сослужили ему плохую службу, и когда Риккардо, закрыв дверь, пошел за ним, он застал Мануэля в ванной запутавшимся в своей толстовке. Не думая, он стал помогать, выпростав его из кофты. Мануэль повернулся к нему, клацая зубами. Риккардо включил горячую воду. Пока тепло заполняло комнату, он снял с Мануэля футболку, кроссовки и машинально потянулся к ремню на штанах, но в последний момент опомнился и поднял взгляд. Мануэль по-прежнему трясся от холода, но за действиями Риккардо следил, не отрываясь. Задним умом Риккардо отметил, что тот не остановил его, когда он потянулся к ремню. В ванной стало слишком жарко. Мануэль всё ещё смотрел на него. Риккардо показалось, что его глаза стали темнее, как будто зрачки расширились. Он проследил взглядом по груди Мануэля и зацепился за родинку на животе, рядом с пупком. Почему-то ему захотелось прикоснуться к ней губами.
— Я справлюсь, — прервал неловкое молчание Мануэль. Он улыбался. У него посинели губы, его ещё потряхивало, но он улыбался. — Иди.
— Точно? — уточнил Риккардо. Он понимал, что нужно как можно быстрее убраться из ванной, но боялся оставлять Мануэля.
— Не волнуйся, я не убегу, — улыбка стала чуть шире.
Риккардо кивнул и вышел в коридор. Прислонившись к стене лбом, он с силой сглотнул и вытер руки об штаны. Это плохо, всё это очень плохо.
Успокоившись, он отправился на кухню и позвонил Леандро и Левану. Он успокоил их, сказав, что Мануэль вернулся. Леандро облегченно выдохнул, а Леван проворчал: "Скажи этому придурку, чтобы больше так не делал, не то я его найду и убью сам".
— Принеси мне, пожалуйста, футболку, толстовку и штаны, в которых я дома обычно хожу! — крикнул ему из ванной Мануэль. — Они на спинке стула вроде висят.
Риккардо открыл дверь в его комнату. Он здесь редко бывал — особой нужды не было. Мануэль либо сам к нему заглядывал, либо они сталкивались на кухне. Это была обычная комната студента: неубранная кровать убранная, стол с компьютером, пара стульев, учебники, несколько пар наушников и провода. Много проводов, которые нужны были Мануэлю для радиостанции. Здесь пахло резиной, деревом, хвоей, дождем из приоткрытого окна и самим Мануэлем.
Риккардо хотелось немного задержаться, чтобы получше рассмотреть комнату, но не хотелось заставлять Мануэля ждать, поэтому он взял вещи, которые тот просил, а также нашел в шкафу теплые носки. Постучавшись в дверь ванной, он услышал:
— Повесь их на крючок!
Кое-как пристроив вещи, Риккардо хотел было уже закрыть дверь, но зацепился краем глаза за силуэт за занавеской. Она была простой, без узоров, но матовой, поэтому общие очертания фигуры Мануэля угадывались без труда. Риккардо застыл на месте, наблюдая, как тот выдавливает гель для душа себе на руку, как растирает ладони, как проводит ими по груди и плечам. По ванной плыл одуряющий запах хвои, и у Риккардо как будто всё затуманивалось перед глазами.
— Холодно! — восклицание Мануэля привело его в чувство. Он встрепенулся и закрыл за собой дверь. Однако ему показалось, что в голосе Мануэля послышалась улыбка.
Он сварил своему соседу чай с апельсином, добавив туда немного амаретто, чтобы тот окончательно согрелся. Оповестив его об этом через дверь, Риккардо ушел к себе продолжать делать домашнюю работу.
Через некоторое время дверь приоткрылась, и в комнату бочком пробрался Мануэль. Его волосы ещё были мокрыми после душа, и он кутался в толстовку, которую натянул до самых пальцев, будто душ и горячий чай не смогли его согреть.
— Можно я посижу с тобой?
Риккардо кивнул:
— Конечно.
Мануэль тут же уселся с ним рядом и, поджав ноги к груди, пристроился к боку Риккардо.
— Спасибо.
— Может, расскажешь, что случилось? — спросил Риккардо у его макушки.
— Да ничего особенного. Просто чертов Джампаоло заставил отрабатывать штрафные после тренировки. Я ему говорю, что у меня эфир, а он мне: "Как нашей команде поможет твой эфир, если мы влетим Флоренции?"
У Риккардо камень с души упал. Он-то боялся, что Мануэль влип в серьезные неприятности или какие-то хулиганы подкараулили его по дороге домой. Про тренера их футбольной команды Мануэль рассказывал ему не раз, и у Риккардо сложилось впечатление, что тот, конечно, мужик жесткий, но жесткий ради дела, а не ради компенсации каких-то комплексов.
— А когда я прибежал в универ, гардероб уже был закрыт, и моя куртка осталась там до утра.
Это объясняло, почему он вернулся в одной толстовке. Риккардо хотелось надавать ему подзатыльников — хотя бы за то, что к телефону не подходил и заставил волноваться не только его самого, но и друзей, однако он слишком устал. Вечер выдался богатым на события, ему нужно было многое переосмыслить, а ещё дочитать главу на завтра.
— Почитай мне, — внезапно попросил Мануэль, устраиваясь поудобнее, и перекинул руку Риккардо через голову, устраивая её на своем плече.
— Это Маркс, ты его не любишь, — Риккардо показал ему обложку.
— Ну и отлично, тем быстрее усну, — сонно пробормотал Мануэль. Капюшон сполз с его головы, и запах хвои, который он принес с собой, стал ещё сильнее. Риккардо с тоской посмотрел на его вихрастый затылок и, подавив желание уткнуться в него носом, вздохнул и начал читать про обращение денег в капитал вслух.
*
На каникулы после семестра Риккардо уезжал домой почти что с облегчением. После того ноябрьского вечера жить рядом с Мануэлем и делать вид, что ничего не было, стало очень сложно. Первое время его сосед никак не давал понять, что его что-то смутило, и Риккардо было решил, что тот уже забыл их переглядки в ванной, хотя подсознательно ждал, что разговор рано или поздно всплывет. Но ничего не было, вот только мелькать перед глазами Мануэль стал чаще. Забегал в комнату по любым пустякам, оказывался в тесном коридоре именно тогда, когда там проходил Риккардо, на занятиях садился перед ним, постоянно хватал за руку и тащил куда-то, если хотел что-то показать, полюбил дергать Риккардо за и без того оттопыренные уши, обхватывал его за плечи и в шутку утягивал в борцовский захват, что с ростом Мануэля было не самым простым делом.
Все эти прикосновения сводили Риккардо с ума. Он устал просыпаться посреди ночи от того, что у него стояло под одеялом, и прокрадываться в ванную, чтобы прийти в себя под холодным душем. Ему снились сны, в которых продолжалась пытка с прикосновениями, однако в этих снах ни на нем, ни на том, кто к нему прикасался, не было одежды. Иногда Риккардо от раздражения хотелось ударить в стену, разделявшую его и соседнюю комнату, но, в то же время, когда у него не хватало силы воли дойти до ванной, и он устраивал разрядку прямо в постели, подушка не всегда заглушала его стоны. В такие моменты он мысленно возносил благодарность строителям дома, который стоял на этом месте ещё с тех времен, когда главным при строительстве была добротность, а не функционал.
Мануэль как будто знал о том, что творилось у Риккардо в голове — тот ловил иногда на себе его взгляды, — но ничем этого не выдавал и грань, за которой всё могло полететь к черту, не переступал. Риккардо был благодарен ему за это и в то же время лез на стенку.
Поэтому мысль о том, чтобы уехать на пару недель домой, забыть обо всем, что было и, быть может, по возвращении решить, что произошедшее было чем-то вроде временного помутнения, казалась глотком свежего воздуха.
Когда он уже накинул зимнюю куртку и взял в руки ключи, крикнув: "Я всё!" Мануэль выскочил в коридор. Как обычно, без футболки — зима выдалась не самой теплой, и топили в доме от души. Злосчастная родинка на животе снова замаячила перед глазами. Риккардо мог бы поклясться, что Мануэль его дразнит, но ему не хотелось об этом много думать.
— Всё, собрался? — сам Мануэль возвращался домой в Прато только завтра.
— Да, вот, — Риккардо похлопал по карманам и огляделся. — Вроде ничего не забыл, — он перевел взгляд на Мануэля и увидел, что тот погрустнел. — Эй, мы же скоро увидимся!
— Это да, — Риккардо показалось, что Мануэль хотел сказать что-то ещё, но вместо этого тот потянул его на себя за куртку и крепко обнял. Риккардо неловко обнял его в ответ, чувствуя себя рядом с ним Чубаккой в этой куртке с мехом на капюшоне. Но он был рад, что на нем столько слоев одежды, поскольку сердце колотилось как бешеное, и он надеялся, что Мануэль этого не чувствует. Тот сжал его ещё крепче и отпустил, поцеловав напоследок в щеку.
— Счастливого Рождества, друг.
— И тебя с Рождеством, — улыбнулся на прощание Риккардо, надеясь, что улыбка получилась не кривой. Взяв чемодан за ручку, он вышел из дома и отправился на железнодорожную станцию. Щека, в которую его поцеловал Мануэль, горела, и Риккардо чувствовал, что все его надежды на спокойные каникулы только что пошли прахом.
*
После возвращения лучше не стало. Прикосновения продолжались, пробуждения посреди ночи тоже, а однажды, выходя из душа, в котором он впервые при оргазме простонал имя Мануэля, Риккардо обнаружил своего соседа прислонившимся к стене напротив ванной. Тот сонно потирал глаза, как будто только что встал с постели, но теперь Риккардо уже ни в чем не был уверен.
Неизменными оставались также и эфиры Мануэля, под которые Риккардо продолжал заниматься. Как ни странно, всё происходившее никак не повлияло, и голос Мануэля Риккардо не отвлекал. Среди передач, которые тот вел, была рубрика вопросов и ответов, когда слушатели звонили в эфир и задавали вопросы ди-джею. Иногда от их идиотизма у Риккардо глаза на затылок лезли, особенно когда они звучали бестактно. Но Мануэль умел давать понять — шуткой или прямо, — где находится грань, которую не следует переступать. Случались и тяжелые эфиры, когда люди просили советов в сложных ситуациях. Мануэль всегда выслушивал любого, кто бы c чем ни позвонил, и старался помочь по мере опыта и возможностей. Как он сам признавался Риккардо, иногда людям нужно просто выговориться, им необходимо дать понять, что их слушают. Это была самая выматывающая часть его работы, но он всё равно умел получать от нее удовольствие.
В один из дней, незадолго до Пасхи, Риккардо как обычно включил радио на компьютере и начал заниматься. Музыкальная рубрика вскоре закончилась, и начались звонки с вопросами в эфир. Сначала вопросы были не слишком интересными: кто-то звонил, чтобы узнать, какой подход к учебе у одного из преподавателей (Мануэль посоветовал шутить почаще, историк любит, когда на занятиях дружелюбная атмосфера), другой спрашивал у Мануэля, что тот думает по поводу волны мигрантов в Европе ("Стараюсь много не думать, но мне жаль, что им вообще пришлось проделывать такой путь в поисках безопасной жизни", — ответил Мануэль), женский голос спросил, какие девушки в его вкусе: блондинки или рыжие ("Брюнетки", — прозвучал категоричный ответ), другая спросила, нравится ли ему, когда у девушки есть веснушки ("Нравится, но меня больше заводят родинки"). Последний звонок был от девушки, которая спросила Мануэля, что нужно сделать, чтобы понравиться парню. Мануэль ответил не сразу, словно задумался: "Для начала посмотреть, не придурок ли он. Потому что встречаться с придурком не круто. Затем, когда мы поняли, что с ним всё в порядке в этом плане, можно выведать, чем он интересуется — быть может, у вас общий круг интересов. Например, если он занимается футболом, а ты любишь смотреть матчи — ходи на его игры. Попадайся ему на глаза, чтобы он тебя запомнил. Заинтересовался тобой. Можно попробовать влиться в его компанию — вот это вообще зашибись. Тогда у вас точно будет много времени на общение. Прикасайся к нему, если ваш уровень близости отношений позволяет. Поверь, случайные прикосновения оказывают мощный подсознательный эффект. Или же! Чтобы он подольше тебя не отпускал, можешь сделать вид, что тебе плохо, или что ты подвернула лодыжку. Парни любят чувствовать себя сильными, когда надо кого-то защитить и уберечь", — на этом месте он усмехнулся.
Мануэль продолжал разливаться соловьем, но остальное Риккардо уже не слышал — у него звенело в ушах. Так значит, все эти прикосновения, все эти взгляды, все эти мелькания перед глазами... Серьезно? Серьезно?! Ему вспомнился недавний случай, когда они с ребятами пришли к Мануэлю на тренировку, и тот умудрился вывихнуть ногу. Леван в шутку предложил понести Мануэля на руках, но тот отмахнулся и сказал, что Риккардо ему поможет, он же его сосед. Риккардо не обладал ростом и мощью Левана, поэтому на руках понести Мануэля не мог, так что пришлось перекинуть его руку через плечо и обхватить покрепче за пояс. Дорога до дома показалась ему настоящим восхождением на Голгофу. Мануэль был разгорячен от усилий, пыхтел ему едва ли не в ухо и крепко держал за плечо. В тот вечер Риккардо долго потом ещё стоял под холодным душем. А на следующее утро Мануэль скакал на обеих ногах, как кузнечик, словно вчера ничего и не болело.
Риккардо прижал ладони к лицу и сильно надавил на глаза. Всё заходило слишком далеко.
*
В середине апреля друзья вытащили Риккардо в их любимый паб в городе, где они любили собираться и зависать до самого утра. Паб находился в самом центре, и здесь всегда было полно народу, но благодаря Массимо Маккароне, который по вечерам подрабатывал баристой, для их компании всегда находился свободный стол.
Сегодня они пришли довольно рано, половина мест была свободна, но они заняли свое любимое — у окна. Разговор протекал шумно, главным образом из-за Левана, который недавно подцепил очередную пассию и не мог не расписать друзьям всех её прелестей. За столом то и дело раздавались взрывы хохота. Потом Мануэль опять завел свою любимую волынку с жалобами на тренера, остальные начали давать советы, куда бы ему послать этого тренера — последовала новая волна смеха. А нагромождение новых бутылок и стаканов на столе меньше не становилось.
Риккардо не оставался в стороне от разговора, но время от времени переводил дух, окидывая помещение паба глазами. Иногда он натыкался взглядом на знакомых и тогда приветственно кивал или салютовал бутылкой. Время от времени к их столу подходили друзья или приятели поздороваться и перекинуться парой слов. Больше всего шума вызвало появление Федерико Барбы и Даниэле Ругани, однокурсников Риккардо. За их спинами за одним из столов расположились две девушки, что недвусмысленно указывало на цель их прихода сюда. Когда ребята вернулись за свой стол, Риккардо поймал взгляд баристы, брошенный на Даниэле. Он был мимолетным, но стакан в руках Массимо вытирал с таким напором, что Риккардо удивился, как это стекло ещё не истончилось. Он решил, что не хочет об этом думать.
Мануэль сидел напротив него и что-то яростно втирал Левану на ухо. Прошла только пара часов с того момента, как они пришли сюда, а Мануэль уже набрался. Он вообще легко пьянел, и друзья за это периодически над ним подшучивали. Вот и в этот раз. Он буквально висел у Левана на плече и, прикрыв рот ладонью, что-то шептал, похихикивая. Леван ничего не имел против такой близости — он даже обнял Мануэля за плечо, чтобы было удобнее, и выглядел исключительно довольным жизнью.
У Риккардо перехватило дыхание и зазвенело в ушах. Он присосался к стакану, чтобы смочить горло и успокоиться, но картина перед глазами не давала ему этого сделать. Он не ожидал, что у него будет такая реакция, и решил отвлечься, присоединившись к разговору Леандро и Петра, но тут Мануэль будто бы случайно провел ногой по его ноге вверх и вниз. Это уже было выше его сил. Риккардо отодвинул стакан и вытащил деньги из кармана куртки.
— Всё, ребят, я пошел.
— Уже? Так рано? Да ладно, посиди ещё с нами, завтра всё равно воскресенье! — они принялись его уговаривать.
— Нет, я лучше пойду, правда. Всё равно не очень хорошо себя чувствую.
— Я тебя провожу, — вызвался Мануэль. И когда Риккардо бросил на него взгляд, добавил: — На всякий случай, — в его глазах уже не было ни капли тумана — по-видимому, он был не так уж пьян.
Они попрощались с остальными и вышли на улицу. Стоял уже поздний вечер, воздух был прохладным и быстро освежал голову. Над головами мелькали фонари, отражаясь в лужах, ещё не высохших после недавнего дождя.
Мануэль шел совсем близко, из-за чего они иногда сталкивались плечами. Его близость пьянила Риккардо, ему хотелось схватить его за ворот куртки, затащить в ближайший безлюдный переулок и вжать в стену. Вместо этого он сильнее стиснул кулаки и ускорил шаг. Картина, на которой Мануэль едва не целует Левана в ухо и трется носом об его шею, никак не хотела выходить из головы. Проулок, ведущий к дому, Риккардо преодолел едва ли не бегом. Когда он открывал входную дверь, у него так тряслись руки, что он выронил ключи. Нагнувшись за ними, он почувствовал, как на плечо ему легла рука, а дыханье Мануэля обожгло ему ухо: "Погоди".
Ну уж нет. Отворив дверь, Риккардо ухватил Мануэля за куртку и, втащив за собой в подъезд, прижал к стене и накрыл его губы своими. Мануэль даже не вздумал сопротивляться, а сразу приоткрыл рот, чем Риккардо и воспользовался. Он целовал его глубоко и яростно, не давая сделать перерыв, чтобы глотнуть воздуха, словно заставляя Мануэля прочувствовать всё то, что он вытерпел за эти несколько месяцев по его вине. Он вжимал, вдавливал его в стену так, словно хотел припаять к ней навсегда — и себя вместе с ним. И Мануэль был не против. Он цеплялся за пояс Риккардо, путаясь пальцами в его футболке, прижимая к себе ещё ближе.
Наконец, они всё-таки оторвались друг от друга. Мануэль первым пришел в себя и огляделся: не хотелось, чтобы соседи их тут застали. Риккардо понял его мысль, но ему было всё равно. На свой этаж они поднялись, пробираясь по стеночке и едва не свалившись на ступеньках из-за непрекращающихся поцелуев. После того, как за ними закрылась дверь их квартиры, Риккардо прижал к ней Мануэля и, наклонившись, начал целовать его в шею. Мануэль сначала захихикал, потому что от щетины Риккардо ему было щекотно, но смех перешел в стон, когда Риккардо провел языком по родинке с левой стороны шеи. Он обхватил Риккардо за затылок и потянул на себя, заставив его нависнуть над собой, и снова поцеловал. Этот поцелуй был уже не таким яростным, как в первый раз, но Мануэль всё равно не сбавлял градуса. Риккардо уперся ладонями по обе стороны от его головы и просто следовал за ним.
*
Из-за выпитого в пабе дальнейшее отпечаталось в голове Риккардо как будто в виде вспышек. Он не помнил, как они добрались до ближайшей комнаты — комнаты Мануэля, — как оказались без одежды и как упали на кровать. Зато он помнил руки Мануэля. Его руки были везде, жадно дотягиваясь до всего, до чего можно было дотронуться — гладили, сжимали, ласкали. Риккардо отвечал тем же, и Мануэль отзывчиво стонал в ответ.
Риккардо провел ладонью по животу Мануэля, погладил его по боку и поцеловал в родинку возле пупка, наконец-то закрыв этот долгожданный гештальт.
Он не помнил, как напор и стремительность перешли в нежность, от которой становилось трудно дышать. Риккардо хотелось обнять Мануэля, оплести, укрыть собой. Должно быть, тот почувствовал это, потому что умудрился, извернувшись в его руках, опрокинуть Риккардо на подушку, а сам оказался сверху.
— Не надо со мной осторожничать. Я не девушка, — в его поцелуях почувствовалась улыбка.
Нет, ты определенно не девушка, подумал Риккардо, ощущая уколы щетины на внутренней стороне бедер. Мануэль поцеловал его под коленкой, а затем взял его член в рот.
На узкой кровати им было тесно, и Риккардо пару раз приложился головой об изголовье, но оно того стоило. Он положил ладонь на затылок Мануэля, подсказывая нужный темп, и глубоко выдохнул. Следующее, что Риккардо помнил, это то, что когда он почувствовал, что вот-вот кончит, он притянул Мануэля к себе, и тот ударился локтем о неудобную спинку кровати.
Оба прыснули.
— Ты меня в гроб вгонишь, — пожаловался Мануэль.
Риккардо заткнул его поцелуем.
Мануэль продолжал гладить его член рукой, и Риккардо накрыл его руку своей, вложив в нее ещё и член Мануэля. Оба были настолько на взводе, настолько голодны друг до друга и к тому же приправлены алкоголем, что им понадобилось всего несколько быстрых и резких движений, чтобы кончить.
Отдышавшись, Риккардо посмотрел на Мануэля и, улыбнувшись, убрал мокрые пряди с его лба.
— А ты меня с ума сведешь, — прошептал он и поцеловал его в макушку.
*
Проснулся Риккардо от того, что кто-то гладил его по лицу. От неожиданности он дернул головой, ударился головой обо что-то и открыл глаза.
Этим "что-то" оказалось изголовье кровати Мануэля, а сам Мануэль лежал рядом и водил пальцем по его лицу.
— Ты красивый, когда спишь, — он подпер щеку кулаком.
Риккардо машинально фыркнул и потер глаза большим и указательным пальцами.
— Угу, конечно.
— Я серьезно! — воскликнул Мануэль. — Учись принимать комплименты. Что, тебе их никогда не делали?
Риккардо опустил руку и, проморгавшись, неопределенно помотал головой.
— Безобразие! Надо срочно этим заняться.
— Что, сейчас? — изумился Риккардо.
— Можно и сейчас, — Мануэль устроился на его плече, переплел пальцы в замок и положил на них подбородок, разглядывая Риккардо. — Вот, к примеру, ты знаешь, что у тебя офигенные уши?
Риккардо прижал ладонь к глазам:
— Не уверен, что хочу это слушать, — и нервно рассмеялся.
— Но они реально офигенные! Я даже специально в интернете посмотрел, что есть такое слово, гиноти-как-то там, которое обозначает фетиш на уши.
— Вау.
— Да, наука не спит.
— Не, я знал, что ты тащишься от моих ушей, понял это на себе, — Риккардо убрал ладонь от лица и улыбнулся, переведя взгляд на Мануэля. Тот кивнул:
— Прости, это было сильнее меня.
Риккардо улыбнулся ещё шире и обвел пальцем правую лопатку Мануэля.
— А ещё у тебя красивые руки. Век бы смотрел, как ты ходишь в майке, — Мануэль придвинулся ближе. Риккардо завораживало, как у него блестят глаза. — И губы у тебя шикарные. Так бы и целовал всё время, — он придвинулся ещё ближе. — Но что сильнее всего сводит меня с ума, так это вот это, — и он прижался губами к родинке на щеке Риккардо. Тот задержал дыхание, а сердце пропустило удар.
Мануэль отстранился и посмотрел на него.
— Боже, хотел сделать это с того самого дня, когда впервые тебя увидел. Звучит сопливо, но тем не менее! — он рассмеялся, и Риккардо рассмеялся в ответ. Оказывается, с утра Мануэль ещё более болтлив, чем обычно, хотя, казалось бы, это невозможно. И, словно подтверждая его мысли, тот уселся и хлопнул Риккардо по животу:
— Есть хочешь? Я приготовлю спагетти с беконом!
Риккардо потянулся перед тем, как ответить, но урчание желудка его опередило. Они снова рассмеялись.
— Понятно всё, — Мануэль перелез через него и начал одеваться. Перед тем, как выйти из комнаты, он оглянулся. — Не залеживайся.
— Ладно, — кивнул Риккардо, но и не подумал пошевелиться, когда Мануэль ушел. Он разглядывал стену напротив. На ней висел плакат с надписью "Don't take life too seriously, no one gets out alive!"*. Очень в духе Мануэля, подумал Риккардо и улыбнулся. Идти по жизни с позитивом, дарить его окружающим, держать своих друзей на плаву, не давать им утонуть в унынии и сплине, но не забывать при этом щедро приправлять всё здоровым цинизмом. Вот и сейчас: только он решил ещё немного полежать в кроватке, как из кухни раздалось громкое:
— Вставай, ленивая жопа! В постель завтрак тебе не понесу!
А жаль, подумал Риккардо и начал подниматься. Конец семестра обещал быть интересным.
* "Не воспринимай жизнь всерьёз, всё равно живым тебе оттуда не выйти!"
@темы: #fanfiction, #by me, #picture, #slash, #мое авторское
-
-
06.07.2016 в 21:00-
-
06.07.2016 в 22:35И чуть-чуть пофантазировала на тему нестандартного библиотекоря
С этого места поподробней
-
-
06.07.2016 в 23:28-
-
07.07.2016 в 08:23И где-то под эти разлагольствования библиотекарь поймет, что попал
Можешь ещё что-нибудь такое придумать? Что в голову первое придет) Мне хочется про них написать, но каких-то мелочей не хватает)
-
-
07.07.2016 в 11:13Ну например:
- милый парень однажды пожаловался нестандартному библиотекарю, что ну вот никак не может осилить какую-нибудь большую книгу по программе, а краткий пересказ не подойдет при их дотошном тренере, и тогда благородный библиотекарь красочно пересказал ее ему, да так интересно, что парень смог все-таки прочесть книгу сам, с того момента они пересказывали друг другу много книг
- милый парень завел дурацкую привычку таскать библиотекарю кофе и сандвичи, хотя тот ругался, что в библиотеку нельзя с этим, но в итоге сдавался под обворожительной улыбкой: чем быстрее выпьешь и съешь, тем быстрее их здесь не будет"
-
-
07.07.2016 в 19:54Про книжки вообще шикарно *голосом Картмана*
-
-
07.07.2016 в 21:51краткий пересказ не подойдет при их дотошном тренерекраткий пересказ не подойдет при их дотошном тренере
Вот как тренера за культуру радеют
Ты пиши-пиши, бумага не краснеет
-
-
07.07.2016 в 22:02Ага, они ему во время пробежек и разминок пересказывают содержание прочитанных прошлым вечером книжек
Здоровый ум в здоровом теле
Буду кумекать