“I have decided to stick to love. Hate is too great a burden to bear.” M.L. King
Нагорелось сразу после матча, надо было во что-то выплеснуть xD Гифок было мало)
Но по канону-то маловато материала, поэтому подумала, что запихну-ка я их в ту же вселенную, про которую как-то рассказывала мэйту)) Она мне нравится)
Ещё и недавно прочитанный "Остров" (аушный рпс по Кавилл\Хаммер) поспособствовал настроением х)
Ахтунг! Времена скачут, вычитки ноль, как думалось, так и писалось)
Джен. Наверное.
А начнется всё очень просто.
+++Возвращается профессор Буффон как-то после летних каникул в университет. Надо разбирать дела, составлять расписания, курсы, всю эту бумажную волокиту. Он не особо любит это дело, но его радует предстоящая встреча с коллегами, по многим из которых он успел соскучиться. Учитывая, что со большинством из них он работал бок о бок много лет, прошел огонь, воду и медные трубы, со многими он давно дружит, в этом не было ничего удивительного. В частности, в эту категорию можно отнести профессоров Дель Пьеро, Пирло и давно чувствующего себя в Италии почти как дома профессору Недведу.
И вот Джанлуиджи идет себе, насвистывает что-то под нос. Солнце светит, птички поют, можно даже пританцнуть, пока никто не видит. Но проходя мимо университетского футбольного поля, ему в голову прилетает мяч. Он ошарашенно оглядывается, мол, как кто-то посмел, исключить срочно! xD Шучу) Приятно мало, конечно, но бывает. Он подбирает мяч, выпрямляется и видит стоящего около невысокого заборчика по периметру поля парня во вратарской форме. Тот вытягивает руки к мячу и извиняюще улыбается:
- Простите, пожалуйста. Мы не специально.
Буффон кивает головой, мол, всё в порядке, и коротко улыбается в ответ. Кидает мяч ему в руки, и парнишка сразу убегает. Джанлуиджи стоит ещё немного, наблюдая за ходом спарринга и за игрой этого пацана. Удовлетворив свое любопытство, он продолжает путь на кафедру.
Коллеги встречают его радостными возгласами, крепко обнимают, да он и сам рад их видеть. Настолько рад, что, к примеру, профессор Дель Пьеро болтается в его объятиях в отрыве от поверхности пола целую минуту, явно пожалев, что вообще подошел к нему, а Недвед потом ещё целых пять минут приводил свои волосы у зеркала в порядок.
Но они правда рады видеть друг друга, и бумажки ещё долго лежат где-то в стороне, пока они все делятся новостями, историями про проведенное лето, обсуждением планов.
Однако постепенно работа берет верх и конец лета проходит в ворохе дел, беготни, звонках и чтении необходимого материала.
В первый учебный день у профессора Буффона первыми в расписании стоит первый курс. Который к тому же он будет курировать. Он усмехается про себя на обилие цифр "один", собирает бумаги и ноутбук и идет в нужную аудиторию. По традиции занятие начинается со знакомства с группой. И всё идет хорошо, пока профессор не добирается до буквы "Д" и фамилии "Доннарумма", на которой руку поднимает парень с последней парты, в котором Джанлуиджи узнает того самого вратаря, который извинялся перед ним на футбольном поле. Ещё и тезка, оказывается. Окинув его взглядом и чуть сильнее сжав губы, Буффон кивает и ставит "плюс".
Введя ребят в курс дела и проведя с ними занятия, он отпускает их. И пока он собирает вещи, то замечает, как к его месту подходит Доннарумма. Парень такой лось, что Буффону всего немного приходится наклонить голову, чтобы смотреть ему в лицо, а не перегибаться через кафедру, как обычно.
- Слушаю вас.
И снова эта извиняющаяся улыбка:
- Я хотел ещё раз извиниться за тот удар мячом. Неловко получилось.
Буффон отмахивается, что всё нормально. Доннарумма признается, что это был один из первых его дней в кампусе и что он как услышал, что здесь есть футбольное поле и команда, бросил все дела с заселением и побежал записываться. Рассказал, что футбол - его страсть, что он жить без него не может, что начал пинать мяч едва только научился ходить, играл в детских и юношеских командах, хотел дальше развиваться, но родители настояли на получении высшего образования, а потом он мог идти куда угодно. В ходе разговора у него заблестели глаза, улыбка из тихой превратилась в широкую, а своей жестикуляцией он едва не выбил из рук профессора ноутбук. Буффон и сам не заметил, когда они вышли из аудитории, как он её запер, и как они дошли дожизни такой лестницы на кафедру.
- В следующие выходные у нас первая игра. Вы придете? - интересуется молодой тезка. Буффон неопределенно качает головой и говорит, что в первый месяц семестра с расписанием обычно творится полная неразбериха, поэтому сложно сказать что-либо определенное. Но Доннарумма дергает головой и говорит:
- А вы всё равно приходите, - после чего прощается и уходит на улицу.
Вернувшись на кафедру, Буффон с доброй усмешкой думает об энтузиазме этого парня, но вскоре дела совершенно вытесняют всё это из головы. И он оказывается прав, говоря, что в первом месяце учебы невозможно строить никаких планов: на этой неделе расписании стоят одни занятия, на другой другие, они постоянно переносятся, отменяются, добавляются. Но про результат и ход игры он в любом случае узнал: спасибо неугомонному профессору Дель Пьеро, который был заядлым фанатом футбола и не пропускал ни одной игры своего факультета. И судя по отзывам, молодой тезка отыграл вполне себе на уровне.
Да вот только на занятиях бы он такое же рвение проявлял. Идет второй месяц, расписание устаканилось, а этот ходит через раз, а когда приходит, то отсиживается молча на своей любимой задней парте, всё равно возвышаясь над всеми на целую голову. И пишет. А когда не пишет, то смотрит на профессора задумчивым взглядом. Наверное, думая, что тот ничего не замечает. Да только у профессора за годы тренировок мышь в кабинете не проскочит, не то что кого-то на кого-то не так посмотрит.
И в один из дней он решает сходить на тренировку, посмотреть.
Усевшись на сиденье на стадионе, он откладывает сумку рядом иначинает жевать попкорн наблюдает. Когда тренировка заканчивается, и ребята начинают собираться, Джанлуиджи спускается и махает рукой Доннарумме, стоя у забора. Тот кивает, говорит что-то тренеру и подходит к профессору, вместо приветствия встретив его ворчанием, что, мол, на игру не ходите, а сейчас-то зачем пришли? Буффон вместо прямого ответа на вопрос хлопает его по плечу и говорит:
- Иди в душ. Я тебя здесь подожду. Надеюсь, ты любишь китайскую еду?
Доннарумма медленно кивает, не сводя с него широко раскрытых глаз. Профессор усмехается и подталкивает его в сторону подтрибунного помещения.
В ожидании пацана он успевает созвониться с Пирло, узнать, что у профессора Индзаги в Милане сломался факс, поэтому нужные материалы будут у него на флэшке только завтра, и что из Испании звонил Каннаваро, расстроился, не застав Буффона и просил передавать привет. Джанлуиджи выругался про себя на вечную неудачливость Индзаги, тоже расстроился, что не удалось поговорить с Фабио, учитывая, что им в последнее время и так редко удается пойматься. За разговором он и не заметил, как пролетело время и что Доннарумма уже выходит к нему, закинув за спину рюкзак.
- Значит, любишь китайскую еду? - уточняет Буффон, приподняв пакет, который был у него с собой. Доннарумма кивает, и они устраиваются на трибуне.
После недолгого молчания Джанлуиджи говорит:
- Не падай на землю слишком рано.
- М?
- Когда на тебя бежит соперник. Жди до последнего, так у тебя будет больше шансов отбить мяч, чем лежа на земле.
Тот хмыкает:
- С чего вдруг футбольные советы?
- Я тоже когда-то играл на той же позиции.
- Играли?
- Да, но потом работа забрала всё время. Сейчас же ограничиваюсь просмотром матчей и походами на футбол.
Доннарумма понимающе кивает.
- Спасибо за совет.
Ещё через пару минут у него вырывается вопрос:
- А вы за кого болеете?
- За "Ювентус".
Мелкий с усмешкой хмыкает.
- А ты?
- За "Милан".
Буффон кивает.
- Только не говори профессору Дель Пьеро, а то не допустит до сессии.
На мгновение повисает тишина, затем над полем разносится взрыв смеха. Так, в разговорах и шутках проходит остаток вечера. Становится темно. Они выходят со стадиона, выбрасывают пакеты в мусор и идут в сторону города. Доннарумма ещё раз благодарит за совет и за еду, прощается и уходит.
Дальше дни наконец-то вкатываются в рутину. С утра у Буффона занятия, потом перерыв, снова пары в зависимости от расписания, иногда конференции и совещания, походы в компании коллег на футбол, проверка домашних заданий, поиск материала и всё такое. Но иногда, когда по вечерам появляется свободное время, он заглядывает на поле "в гости к тезке", наблюдает за тренировками, обсуждает с Доннаруммой какие-то ошибки, дает по возможности советы. Тот после того первого вечера периодически подбивает его "вспомнить молодость" (на что Буффон делает вид, что обижается, и мстит Доннарумме тем, что хватает его в захват и яростно треплет по волосам) и однажды ему удается добиться желаемого. И он собственными глазами убеждается, что мастерство не пропьешь: профессор стоит в воротах так, словно последняя тренировка у него была лишь вчера. После этого его и так немаленькое им восхищение возрастает в геометрической прогрессии.
Придя в один день на поле и увидев, что мелкий тезка пока ещё один, Буффон подходит к нему, здоровается и вроде бы получает такое же приветствие в ответ. Однако Доннарумма не поднимает глаз, а тейпы наматывает с таким усердием, что они вот-вот, кажется, порвутся. Приглядевшись в сумерках к его рукам, Буффон замечает, что костяшки сбиты, царапины повсюду.
- Подними голову.
Доннарумма резко мотает головой.
- Подними, - тут уже Джанлуиджи сам цепляет его за подбородок и поворачивает голову к себе. Не сильно заметный синяк под глазом, опухший нос, разбитая губа.
- Что случилось?
После недолгого, но упорного отмалчивания Доннарумма вздыхает и признается, что одни ребята уже некоторое время подшучивали над ним с непристойными намеками по поводу его "слишком тесного общения с преподавателем". И что он долго терпел, но вчера терпение лопнуло.
Буффон ничего не говорит, просто садится на скамейку, забирает у пацана ленту, разматывает то, что тот криво намотал и начинает заматывать ему сам. Он и не знает, когда успел запомнить нужные места на пальцах, но движения у него словно на автомате. Закончив, он откладывает ленту в сторону, встает и вглядывается в лицо Доннаруммы. Увидев то, что он, казалось, искал, Джанлуиджи притягивает его голову к себе и треплет по волосам, параллельно поцеловав его в висок.
По ходу тренировки он видит, что в начале у пацана ещё не получается сосредоточиться, но тренер требует от него предельного внимания, и мало-помалу мысли о произошедшем вытесняются более насущными задачами. После тренировки они, как обычно, перекусывают, и общее настроение не меняется, что радует Буффона, хотя Доннарумма немного тише обычного. На прощание он сжимает его за плечо, и лицо пацана светлеет. Ничего не изменилось.
Наступает конец семестра, поэтому встречи на поле прекращаются. Доннарумма где-то с грехом пополам, а где-то очень даже неплохо сдает сессию. Джанлуиджи удивляется, когда понимает, что по его предмету пацан получает хорошую оценку, хотя филонил половину семестра. Благо, во второй его половине взялся за ум, ходил как штык. И невдомек ему было, что молодой тезка был ему благодарен и не хотел его разочаровывать. Джанлуиджи отпускает его с напутствием, что, мол, не глупили бы вы с самого начала, поручик, тогда, может, вообще бы не пришлось бы сдавать экзамен. На что его обескураживают признанием вкупе с широкой лыбой:
- А я хотел лично попрощаться перед каникулами.
- Ну вот попрощались, - усмехается Буффон. - Хороших вам каникул.
- И вас с Рождеством, профессор, - кивнув на прощание, Доннарумма уходит.
Закончив с экзаменом, Буффон поднимается к себе на кафедру. По пути его окликает Дель Пьеро. Спрашивает, как всё прошло, заговорщическим шепотом сообщает, что на столе Джанлуиджи в общей комнате лежит какой-то подарок и уходит. Буффон, удивляясь, заходит в помещение, подходит ко столу и видит, что правда, там лежит что-то в подарочной упаковке. Сверху прилеплен конверт. Профессор открывает его и читает записку, где написано: "Не зря говорят, что важно, чтобы у каждого из нас появился человек, который одним движением или словом сделает жизнь лучше. Теперь я могу с гордостью сказать, что в моей жизни такой человек есть. Спасибо вам, профессор, и счастливого Рождества". В упаковке же оказывается книга, при взгляде на которую Буффон не может не расплыться в улыбке. Это была работа одного автора, которую ему никак не удавалось достать. Он вспоминает, как озвучил свою досаду во время одного из обсуждений во время подготовки к очередному семинару. Надо же, запомнил. В груди становится тепло, и дыхание перехватывает.
В комнату вернулся Алекс и теперь с любопытством заглядывает ему через плечо. Увидев подарок, он присвистнул, поскольку был наслышан о желании Джиджи заполучить эту работу. Он начинает расспрашивать, откуда ж такие редкости, но Буффон не ответил, а книгу, коварно улыбаясь, спрятал в сумку, дабы дома насладиться в полной мере.
Проходят праздники, каникулы, пора возвращаться к работе. После пар он просит Доннарумму задержаться и благодарит его за подарок. Тот улыбается, чуть покраснев и теребя вылезшую нитку на лямке рюкзака. Джанлуиджи хитро улыбается и спрашивает:
- Признавайся, кого пришлось убить и ограбить?
Тот смеется:
- Вы расстроитесь, но никого. Просто мои родители знакомы с автором, вот я через них его и попросил об одолжении. Он был только рад.
Буффон треплет его по волосам и обнимает за плечи, выходя из аудитории. Рука как-то сама собой задерживается чуть дольше, чем обычно.
У них возобновляются встречи на и после тренировок. Которые обычно заканчиваются игрой в снежки и горстями снега за шиворот Доннаруммы. Однажды после такого побоища мелкий не приходит на занятие, и Буффон внезапно понимает, что от вида пустой задней парты ему не по себе. Никто из группы не смог ответить на вопрос, что случилось с их однокурсником. И к тому же, Джанлуиджи понял, до сих пор так и не узнал его телефонного номера. Сначала он пытался подавить в себе волнение, потому что ну это же не дело, так волноваться из-за студента, пусть и того, с кем общаешься практически регулярно. Ну мало ли что случилось, проспал, снова обленился, друзья куда-то утащили. Но ничего не получалось, нервы продолжали звенеть, и пришлось узнавать в учебной части его номер телефона.
Трубку долго никто не брал. Наконец, на десятой попытке в трубке раздался сначала кашель, а затем уже и обладатель его зазвучал:
- Да?
Вытянув из мелкого признание, что тот заболел, лекарств при себе практически не имеет и узнав его адрес Джанлуиджи сказал ему, что скоро приедет. Накупив в аптеке всё необходимое и захватив в магазине фруктов в качестве витаминов, он приезжает в квартиру, которую Доннарумма снимает во время учебы. Тот встречает его в моуде капусты: две футболки и толстовка, домашние штаны, теплые носки и шарф до носа. Буффон констатирует, что да, состояние пиздец, ложись-ка ты, в кровать. Тот порывается вскочить, ибо "ну что вы, вы же пришли, неудобно, что я буду тут лежать", но внезапный порыв кашля решил всё за него.
И на следующие две недели Буффон только что не переезжает к пацану. После работы заезжает к нему, привозит лекарства и продукты по мере надобности, готовит, пока тот лежит, закутавшись в одеяла, с торчащим носом, допоздна сидит у него, работы проверяет там же, либо просто сидит рядом и вглядывается в его лицо, прислушиваясь к дыханию. Нет, серьезно, когда его жизнь свернула не туда, раз он проводит у постели этого, будем честны, ребенка столько времени? Буффон не знает, он слишком вымотан, чтобы думать. Он потирает большим и указательным пальцем переносицу, но у него даже не возникает мысли всё бросить и уйти. Он ответственен за него. Вот. Вот оно.
В памяти ещё слишком свежи разбитые костяшки и синяк под глазом.
Через неделю Доннарумме становится лучше. Он уже столько не спит, может ходить по квартире, не держась за стеночку, отвечает на шутки, а однажды Джанлуиджи возвращается с работы, а тот смотрит что-то по телеку и жует какую-то гадость. Гадость улетела в мусорное ведро, телек выключен, а перед Доннаруммой, несмотря на его протестующие возгласы, опустилась стопка с домашней работой, которую ему предстояло нагнать. Буффон обещает заглянуть через пару дней и проверить.
Он помогает ему, когда у того возникают какие-то вопросы по теме, они подолгу засиживаются над заданиями, запивая их кофе и сэндвичами, на ужин Джанлуиджи готовит пасту, и по признанию Доннаруммы, это самая вкусная паста, которую ему приходилось есть. Вкуснее, чем у мамы. Буффон возводит руки к небу и восклицает:
- Это был лучший комплимент, который мне когда-либо делали!
Пацан смеется, и Буффон. глядя в его блестящие глаза, гадает про себя, откуда взялось это ощущение правильности, что ли?
Но благодаря его усилиям, Доннарумма практически не отстает в программе, когда возвращается к учебе.
Наступает весна, последние остатки снега тают, птички поют, солнышко греет. Впереди финал турнира между университетами, один из финалистов, естественно, "наш" университет. Пацан продолжал звать Буффона весь семестр, но тот всё отмахивался из-за занятости. Он и на этот раз говорит, что вряд ли сможет.
Однако в день игры, когда команды уже выстроились на поле, Доннарумма поднимает голову, окидывая взглядом трибуны, и сердце его пропускает скачок, когда он видит знакомый силуэт на трибуне. Пришел таки.
Присутствие профессора словно придает ему дополнительные крылья и помогает отражать сложные мячи. Будто Буффон вместе с ним рядом прыгает за ними. Доннарумма уверен, что мысленно так и есть. Поэтому после празднования победы, горы обнимашек и поздравлений, когда они уже выходят со стадиона, он чувствует, как его плечо сжимает рука, и оборачивается, уже зная, кто это. Они крепко обнимаются, а отстранившись, Доннарумма стукает Буффона кулаком по плечу. Тот ойкает:
- За что?
- За то, что доходит как до носорога.
Буффон смеется.
- Поздравляю! Но ты не расслабляйся, впереди самая важная игра года.
И это правда, после завершения летней сессии устраивается самая важная игра: сборная университета против сборной преподавателей. А кто в воротах у команды преподавателей стоит? Пра-авильно!
Пацан, помнится, не сразу уложил это вдоль спинного мозга, когда Джанлуиджи однажды ему об этом рассказал. Потом долго смеялся, а потом испугался. Но профессор хлопнул его по плечу и посоветовал расслабиться.
И Доннарумма расслабляется. С виду. Джанлуиджи-то всё равно видит, что тот выдохнуть как следует не в состоянии. Поэтому когда команды пожимали друг другу руки перед матчем, он задержал ладонь Доннаруммы в свой чуть дольше положенного, мазнув пальцем по запястью, и подбадривающе подмигнул. Капитаны - Флоренци со стороны студентов и Дель Пьеро со стороны преподавателей - пожали друг другу руки, и игра началась.
Следующие девяносто минут пролетели для Буффона очень быстро. Он скучал по этому адреналину, действительно был в отличной форме, из-за чего уже много лет никто не мог вытеснить его из рамки, ну и человек в воротах напротив добавлял этому матчу дополнительный интерес.
И ведь всё же шло неплохо, однако на последних минутах нападающий команды студентов Маттиа Дестро умудряется в свалке пропихнуть мяч в ворота Буффона. И этот гол оказывается единственным в этом матче. Команда студентов побеждает, и стадион взрывается аплодисментами и радостными криками. Преподаватели, несмотря на поражение, не выглядят расстроенными. Поздравив друг друга с тем, что с них ещё не сыплется песок, и они ещё что-то могут, они идут поздравлять оппонентов.
Обняв капитана, перекинувшись парой шуток с нападающими студентов, одобрительно кивнув остальным, Буффон подходит к Доннарумме. Тот выдыхает, улыбаясь во весь рот, и, обняв, утыкается ему в плечо. Джанлуиджи улыбается в ответ, треплет его по щеке и глядя в его сияющие глаза, думает, что да, всё правильно.
Кто дочитал, тот молодец и может пойти взять печеньку
Боги, два дня на этот плотбанни xD Да чтоб я фики так писала!
Но по канону-то маловато материала, поэтому подумала, что запихну-ка я их в ту же вселенную, про которую как-то рассказывала мэйту)) Она мне нравится)
Ещё и недавно прочитанный "Остров" (аушный рпс по Кавилл\Хаммер) поспособствовал настроением х)
Ахтунг! Времена скачут, вычитки ноль, как думалось, так и писалось)
Джен. Наверное.
А начнется всё очень просто.
+++Возвращается профессор Буффон как-то после летних каникул в университет. Надо разбирать дела, составлять расписания, курсы, всю эту бумажную волокиту. Он не особо любит это дело, но его радует предстоящая встреча с коллегами, по многим из которых он успел соскучиться. Учитывая, что со большинством из них он работал бок о бок много лет, прошел огонь, воду и медные трубы, со многими он давно дружит, в этом не было ничего удивительного. В частности, в эту категорию можно отнести профессоров Дель Пьеро, Пирло и давно чувствующего себя в Италии почти как дома профессору Недведу.
И вот Джанлуиджи идет себе, насвистывает что-то под нос. Солнце светит, птички поют, можно даже пританцнуть, пока никто не видит. Но проходя мимо университетского футбольного поля, ему в голову прилетает мяч. Он ошарашенно оглядывается, мол, как кто-то посмел, исключить срочно! xD Шучу) Приятно мало, конечно, но бывает. Он подбирает мяч, выпрямляется и видит стоящего около невысокого заборчика по периметру поля парня во вратарской форме. Тот вытягивает руки к мячу и извиняюще улыбается:
- Простите, пожалуйста. Мы не специально.
Буффон кивает головой, мол, всё в порядке, и коротко улыбается в ответ. Кидает мяч ему в руки, и парнишка сразу убегает. Джанлуиджи стоит ещё немного, наблюдая за ходом спарринга и за игрой этого пацана. Удовлетворив свое любопытство, он продолжает путь на кафедру.
Коллеги встречают его радостными возгласами, крепко обнимают, да он и сам рад их видеть. Настолько рад, что, к примеру, профессор Дель Пьеро болтается в его объятиях в отрыве от поверхности пола целую минуту, явно пожалев, что вообще подошел к нему, а Недвед потом ещё целых пять минут приводил свои волосы у зеркала в порядок.
Но они правда рады видеть друг друга, и бумажки ещё долго лежат где-то в стороне, пока они все делятся новостями, историями про проведенное лето, обсуждением планов.
Однако постепенно работа берет верх и конец лета проходит в ворохе дел, беготни, звонках и чтении необходимого материала.
В первый учебный день у профессора Буффона первыми в расписании стоит первый курс. Который к тому же он будет курировать. Он усмехается про себя на обилие цифр "один", собирает бумаги и ноутбук и идет в нужную аудиторию. По традиции занятие начинается со знакомства с группой. И всё идет хорошо, пока профессор не добирается до буквы "Д" и фамилии "Доннарумма", на которой руку поднимает парень с последней парты, в котором Джанлуиджи узнает того самого вратаря, который извинялся перед ним на футбольном поле. Ещё и тезка, оказывается. Окинув его взглядом и чуть сильнее сжав губы, Буффон кивает и ставит "плюс".
Введя ребят в курс дела и проведя с ними занятия, он отпускает их. И пока он собирает вещи, то замечает, как к его месту подходит Доннарумма. Парень такой лось, что Буффону всего немного приходится наклонить голову, чтобы смотреть ему в лицо, а не перегибаться через кафедру, как обычно.
- Слушаю вас.
И снова эта извиняющаяся улыбка:
- Я хотел ещё раз извиниться за тот удар мячом. Неловко получилось.
Буффон отмахивается, что всё нормально. Доннарумма признается, что это был один из первых его дней в кампусе и что он как услышал, что здесь есть футбольное поле и команда, бросил все дела с заселением и побежал записываться. Рассказал, что футбол - его страсть, что он жить без него не может, что начал пинать мяч едва только научился ходить, играл в детских и юношеских командах, хотел дальше развиваться, но родители настояли на получении высшего образования, а потом он мог идти куда угодно. В ходе разговора у него заблестели глаза, улыбка из тихой превратилась в широкую, а своей жестикуляцией он едва не выбил из рук профессора ноутбук. Буффон и сам не заметил, когда они вышли из аудитории, как он её запер, и как они дошли до
- В следующие выходные у нас первая игра. Вы придете? - интересуется молодой тезка. Буффон неопределенно качает головой и говорит, что в первый месяц семестра с расписанием обычно творится полная неразбериха, поэтому сложно сказать что-либо определенное. Но Доннарумма дергает головой и говорит:
- А вы всё равно приходите, - после чего прощается и уходит на улицу.
Вернувшись на кафедру, Буффон с доброй усмешкой думает об энтузиазме этого парня, но вскоре дела совершенно вытесняют всё это из головы. И он оказывается прав, говоря, что в первом месяце учебы невозможно строить никаких планов: на этой неделе расписании стоят одни занятия, на другой другие, они постоянно переносятся, отменяются, добавляются. Но про результат и ход игры он в любом случае узнал: спасибо неугомонному профессору Дель Пьеро, который был заядлым фанатом футбола и не пропускал ни одной игры своего факультета. И судя по отзывам, молодой тезка отыграл вполне себе на уровне.
Да вот только на занятиях бы он такое же рвение проявлял. Идет второй месяц, расписание устаканилось, а этот ходит через раз, а когда приходит, то отсиживается молча на своей любимой задней парте, всё равно возвышаясь над всеми на целую голову. И пишет. А когда не пишет, то смотрит на профессора задумчивым взглядом. Наверное, думая, что тот ничего не замечает. Да только у профессора за годы тренировок мышь в кабинете не проскочит, не то что кого-то на кого-то не так посмотрит.
И в один из дней он решает сходить на тренировку, посмотреть.
Усевшись на сиденье на стадионе, он откладывает сумку рядом и
- Иди в душ. Я тебя здесь подожду. Надеюсь, ты любишь китайскую еду?
Доннарумма медленно кивает, не сводя с него широко раскрытых глаз. Профессор усмехается и подталкивает его в сторону подтрибунного помещения.
В ожидании пацана он успевает созвониться с Пирло, узнать, что у профессора Индзаги в Милане сломался факс, поэтому нужные материалы будут у него на флэшке только завтра, и что из Испании звонил Каннаваро, расстроился, не застав Буффона и просил передавать привет. Джанлуиджи выругался про себя на вечную неудачливость Индзаги, тоже расстроился, что не удалось поговорить с Фабио, учитывая, что им в последнее время и так редко удается пойматься. За разговором он и не заметил, как пролетело время и что Доннарумма уже выходит к нему, закинув за спину рюкзак.
- Значит, любишь китайскую еду? - уточняет Буффон, приподняв пакет, который был у него с собой. Доннарумма кивает, и они устраиваются на трибуне.
После недолгого молчания Джанлуиджи говорит:
- Не падай на землю слишком рано.
- М?
- Когда на тебя бежит соперник. Жди до последнего, так у тебя будет больше шансов отбить мяч, чем лежа на земле.
Тот хмыкает:
- С чего вдруг футбольные советы?
- Я тоже когда-то играл на той же позиции.
- Играли?
- Да, но потом работа забрала всё время. Сейчас же ограничиваюсь просмотром матчей и походами на футбол.
Доннарумма понимающе кивает.
- Спасибо за совет.
Ещё через пару минут у него вырывается вопрос:
- А вы за кого болеете?
- За "Ювентус".
Мелкий с усмешкой хмыкает.
- А ты?
- За "Милан".
Буффон кивает.
- Только не говори профессору Дель Пьеро, а то не допустит до сессии.
На мгновение повисает тишина, затем над полем разносится взрыв смеха. Так, в разговорах и шутках проходит остаток вечера. Становится темно. Они выходят со стадиона, выбрасывают пакеты в мусор и идут в сторону города. Доннарумма ещё раз благодарит за совет и за еду, прощается и уходит.
Дальше дни наконец-то вкатываются в рутину. С утра у Буффона занятия, потом перерыв, снова пары в зависимости от расписания, иногда конференции и совещания, походы в компании коллег на футбол, проверка домашних заданий, поиск материала и всё такое. Но иногда, когда по вечерам появляется свободное время, он заглядывает на поле "в гости к тезке", наблюдает за тренировками, обсуждает с Доннаруммой какие-то ошибки, дает по возможности советы. Тот после того первого вечера периодически подбивает его "вспомнить молодость" (на что Буффон делает вид, что обижается, и мстит Доннарумме тем, что хватает его в захват и яростно треплет по волосам) и однажды ему удается добиться желаемого. И он собственными глазами убеждается, что мастерство не пропьешь: профессор стоит в воротах так, словно последняя тренировка у него была лишь вчера. После этого его и так немаленькое им восхищение возрастает в геометрической прогрессии.
Придя в один день на поле и увидев, что мелкий тезка пока ещё один, Буффон подходит к нему, здоровается и вроде бы получает такое же приветствие в ответ. Однако Доннарумма не поднимает глаз, а тейпы наматывает с таким усердием, что они вот-вот, кажется, порвутся. Приглядевшись в сумерках к его рукам, Буффон замечает, что костяшки сбиты, царапины повсюду.
- Подними голову.
Доннарумма резко мотает головой.
- Подними, - тут уже Джанлуиджи сам цепляет его за подбородок и поворачивает голову к себе. Не сильно заметный синяк под глазом, опухший нос, разбитая губа.
- Что случилось?
После недолгого, но упорного отмалчивания Доннарумма вздыхает и признается, что одни ребята уже некоторое время подшучивали над ним с непристойными намеками по поводу его "слишком тесного общения с преподавателем". И что он долго терпел, но вчера терпение лопнуло.
Буффон ничего не говорит, просто садится на скамейку, забирает у пацана ленту, разматывает то, что тот криво намотал и начинает заматывать ему сам. Он и не знает, когда успел запомнить нужные места на пальцах, но движения у него словно на автомате. Закончив, он откладывает ленту в сторону, встает и вглядывается в лицо Доннаруммы. Увидев то, что он, казалось, искал, Джанлуиджи притягивает его голову к себе и треплет по волосам, параллельно поцеловав его в висок.
По ходу тренировки он видит, что в начале у пацана ещё не получается сосредоточиться, но тренер требует от него предельного внимания, и мало-помалу мысли о произошедшем вытесняются более насущными задачами. После тренировки они, как обычно, перекусывают, и общее настроение не меняется, что радует Буффона, хотя Доннарумма немного тише обычного. На прощание он сжимает его за плечо, и лицо пацана светлеет. Ничего не изменилось.
Наступает конец семестра, поэтому встречи на поле прекращаются. Доннарумма где-то с грехом пополам, а где-то очень даже неплохо сдает сессию. Джанлуиджи удивляется, когда понимает, что по его предмету пацан получает хорошую оценку, хотя филонил половину семестра. Благо, во второй его половине взялся за ум, ходил как штык. И невдомек ему было, что молодой тезка был ему благодарен и не хотел его разочаровывать. Джанлуиджи отпускает его с напутствием, что, мол, не глупили бы вы с самого начала
- А я хотел лично попрощаться перед каникулами.
- Ну вот попрощались, - усмехается Буффон. - Хороших вам каникул.
- И вас с Рождеством, профессор, - кивнув на прощание, Доннарумма уходит.
Закончив с экзаменом, Буффон поднимается к себе на кафедру. По пути его окликает Дель Пьеро. Спрашивает, как всё прошло, заговорщическим шепотом сообщает, что на столе Джанлуиджи в общей комнате лежит какой-то подарок и уходит. Буффон, удивляясь, заходит в помещение, подходит ко столу и видит, что правда, там лежит что-то в подарочной упаковке. Сверху прилеплен конверт. Профессор открывает его и читает записку, где написано: "Не зря говорят, что важно, чтобы у каждого из нас появился человек, который одним движением или словом сделает жизнь лучше. Теперь я могу с гордостью сказать, что в моей жизни такой человек есть. Спасибо вам, профессор, и счастливого Рождества". В упаковке же оказывается книга, при взгляде на которую Буффон не может не расплыться в улыбке. Это была работа одного автора, которую ему никак не удавалось достать. Он вспоминает, как озвучил свою досаду во время одного из обсуждений во время подготовки к очередному семинару. Надо же, запомнил. В груди становится тепло, и дыхание перехватывает.
В комнату вернулся Алекс и теперь с любопытством заглядывает ему через плечо. Увидев подарок, он присвистнул, поскольку был наслышан о желании Джиджи заполучить эту работу. Он начинает расспрашивать, откуда ж такие редкости, но Буффон не ответил, а книгу, коварно улыбаясь, спрятал в сумку, дабы дома насладиться в полной мере.
Проходят праздники, каникулы, пора возвращаться к работе. После пар он просит Доннарумму задержаться и благодарит его за подарок. Тот улыбается, чуть покраснев и теребя вылезшую нитку на лямке рюкзака. Джанлуиджи хитро улыбается и спрашивает:
- Признавайся, кого пришлось убить и ограбить?
Тот смеется:
- Вы расстроитесь, но никого. Просто мои родители знакомы с автором, вот я через них его и попросил об одолжении. Он был только рад.
Буффон треплет его по волосам и обнимает за плечи, выходя из аудитории. Рука как-то сама собой задерживается чуть дольше, чем обычно.
У них возобновляются встречи на и после тренировок. Которые обычно заканчиваются игрой в снежки и горстями снега за шиворот Доннаруммы. Однажды после такого побоища мелкий не приходит на занятие, и Буффон внезапно понимает, что от вида пустой задней парты ему не по себе. Никто из группы не смог ответить на вопрос, что случилось с их однокурсником. И к тому же, Джанлуиджи понял, до сих пор так и не узнал его телефонного номера. Сначала он пытался подавить в себе волнение, потому что ну это же не дело, так волноваться из-за студента, пусть и того, с кем общаешься практически регулярно. Ну мало ли что случилось, проспал, снова обленился, друзья куда-то утащили. Но ничего не получалось, нервы продолжали звенеть, и пришлось узнавать в учебной части его номер телефона.
Трубку долго никто не брал. Наконец, на десятой попытке в трубке раздался сначала кашель, а затем уже и обладатель его зазвучал:
- Да?
Вытянув из мелкого признание, что тот заболел, лекарств при себе практически не имеет и узнав его адрес Джанлуиджи сказал ему, что скоро приедет. Накупив в аптеке всё необходимое и захватив в магазине фруктов в качестве витаминов, он приезжает в квартиру, которую Доннарумма снимает во время учебы. Тот встречает его в моуде капусты: две футболки и толстовка, домашние штаны, теплые носки и шарф до носа. Буффон констатирует, что да, состояние пиздец, ложись-ка ты, в кровать. Тот порывается вскочить, ибо "ну что вы, вы же пришли, неудобно, что я буду тут лежать", но внезапный порыв кашля решил всё за него.
И на следующие две недели Буффон только что не переезжает к пацану. После работы заезжает к нему, привозит лекарства и продукты по мере надобности, готовит, пока тот лежит, закутавшись в одеяла, с торчащим носом, допоздна сидит у него, работы проверяет там же, либо просто сидит рядом и вглядывается в его лицо, прислушиваясь к дыханию. Нет, серьезно, когда его жизнь свернула не туда, раз он проводит у постели этого, будем честны, ребенка столько времени? Буффон не знает, он слишком вымотан, чтобы думать. Он потирает большим и указательным пальцем переносицу, но у него даже не возникает мысли всё бросить и уйти. Он ответственен за него. Вот. Вот оно.
В памяти ещё слишком свежи разбитые костяшки и синяк под глазом.
Через неделю Доннарумме становится лучше. Он уже столько не спит, может ходить по квартире, не держась за стеночку, отвечает на шутки, а однажды Джанлуиджи возвращается с работы, а тот смотрит что-то по телеку и жует какую-то гадость. Гадость улетела в мусорное ведро, телек выключен, а перед Доннаруммой, несмотря на его протестующие возгласы, опустилась стопка с домашней работой, которую ему предстояло нагнать. Буффон обещает заглянуть через пару дней и проверить.
Он помогает ему, когда у того возникают какие-то вопросы по теме, они подолгу засиживаются над заданиями, запивая их кофе и сэндвичами, на ужин Джанлуиджи готовит пасту, и по признанию Доннаруммы, это самая вкусная паста, которую ему приходилось есть. Вкуснее, чем у мамы. Буффон возводит руки к небу и восклицает:
- Это был лучший комплимент, который мне когда-либо делали!
Пацан смеется, и Буффон. глядя в его блестящие глаза, гадает про себя, откуда взялось это ощущение правильности, что ли?
Но благодаря его усилиям, Доннарумма практически не отстает в программе, когда возвращается к учебе.
Наступает весна, последние остатки снега тают, птички поют, солнышко греет. Впереди финал турнира между университетами, один из финалистов, естественно, "наш" университет. Пацан продолжал звать Буффона весь семестр, но тот всё отмахивался из-за занятости. Он и на этот раз говорит, что вряд ли сможет.
Однако в день игры, когда команды уже выстроились на поле, Доннарумма поднимает голову, окидывая взглядом трибуны, и сердце его пропускает скачок, когда он видит знакомый силуэт на трибуне. Пришел таки.
Присутствие профессора словно придает ему дополнительные крылья и помогает отражать сложные мячи. Будто Буффон вместе с ним рядом прыгает за ними. Доннарумма уверен, что мысленно так и есть. Поэтому после празднования победы, горы обнимашек и поздравлений, когда они уже выходят со стадиона, он чувствует, как его плечо сжимает рука, и оборачивается, уже зная, кто это. Они крепко обнимаются, а отстранившись, Доннарумма стукает Буффона кулаком по плечу. Тот ойкает:
- За что?
- За то, что доходит как до носорога.
Буффон смеется.
- Поздравляю! Но ты не расслабляйся, впереди самая важная игра года.
И это правда, после завершения летней сессии устраивается самая важная игра: сборная университета против сборной преподавателей. А кто в воротах у команды преподавателей стоит? Пра-авильно!
Пацан, помнится, не сразу уложил это вдоль спинного мозга, когда Джанлуиджи однажды ему об этом рассказал. Потом долго смеялся, а потом испугался. Но профессор хлопнул его по плечу и посоветовал расслабиться.
И Доннарумма расслабляется. С виду. Джанлуиджи-то всё равно видит, что тот выдохнуть как следует не в состоянии. Поэтому когда команды пожимали друг другу руки перед матчем, он задержал ладонь Доннаруммы в свой чуть дольше положенного, мазнув пальцем по запястью, и подбадривающе подмигнул. Капитаны - Флоренци со стороны студентов и Дель Пьеро со стороны преподавателей - пожали друг другу руки, и игра началась.
Следующие девяносто минут пролетели для Буффона очень быстро. Он скучал по этому адреналину, действительно был в отличной форме, из-за чего уже много лет никто не мог вытеснить его из рамки, ну и человек в воротах напротив добавлял этому матчу дополнительный интерес.
И ведь всё же шло неплохо, однако на последних минутах нападающий команды студентов Маттиа Дестро умудряется в свалке пропихнуть мяч в ворота Буффона. И этот гол оказывается единственным в этом матче. Команда студентов побеждает, и стадион взрывается аплодисментами и радостными криками. Преподаватели, несмотря на поражение, не выглядят расстроенными. Поздравив друг друга с тем, что с них ещё не сыплется песок, и они ещё что-то могут, они идут поздравлять оппонентов.
Обняв капитана, перекинувшись парой шуток с нападающими студентов, одобрительно кивнув остальным, Буффон подходит к Доннарумме. Тот выдыхает, улыбаясь во весь рот, и, обняв, утыкается ему в плечо. Джанлуиджи улыбается в ответ, треплет его по щеке и глядя в его сияющие глаза, думает, что да, всё правильно.
Кто дочитал, тот молодец и может пойти взять печеньку
Боги, два дня на этот плотбанни xD Да чтоб я фики так писала!
@темы: #by me, #сердце всмятку, и мозги там же, #мы пионеры, дети футбола, #italy, #мое авторское, #gigi
-
-
26.11.2015 в 18:37-
-
26.11.2015 в 19:46-
-
26.11.2015 в 20:01-
-
26.11.2015 в 20:12С одной стороны, я не очень люблю мотив преподаватель/студент (за исключением совсем-совсем порнухи), так как мне не нравится слишком большая разница в возрасте. Но у тебя ведь история о дружбе и чуть-чуть влюбленности, а не о классическом встретились-полюбились-поженились-нарожали
Потом, мне нравится этот мир. Мне нравится мысль о Буффоне, как о профессоре. Я сразу представляю аудиторию-амфитеатр и какие-нибудь невероятно интересные лекции, даже если это высшая математика или низшая биология
И опять же, здесь есть футбол... Здесь есть в р а т а р и. Их общность, их взаимопомощь, а потом и противостояние *брове* И мне приятно, что у себя ты разрешила победить ребенку *брове*
И мое любимое домашнее лечение, и объятия от Буффона. Я сама люблю обниматься, и когда это делают персонажи, мне кажется, что меня тоже обняли))
Поэтому здесь ты додала мне все. А тепеь про второй курс, пожалуйста
Например, группа выберет Доннарумма старостой, раз он в таких теплых отношениях с Буффоном. Поверь, это очень сближает *брове*
если конечно куратор не ебанавт-
-
26.11.2015 в 21:17~Харита~, я рада, что так
Сама в любячке сидела, пока сидела во всем этом)
adam faulkner, я не очень люблю мотив преподаватель/студент (за исключением совсем-совсем порнухи), так как мне не нравится слишком большая разница в возрасте.
У меня самой с этим неоднозначные отношения. Иногда нравится (все мы были в ГП, нам не отвертеться), а иногда кажется, что такая банальность, фу. Не знаю, чем это объясняется, наверное, в подаче и в отношении.
Но у тебя ведь история о дружбе и чуть-чуть влюбленности, а не о классическом встретились-полюбились-поженились-нарожали
Не, в данном случае разница в возрасте останавливает меня сильнее, чем когда речь идет о вымышленных персонажах)
Мне нравится мысль о Буффоне, как о профессоре.
Да, как же хорошо, что есть эта фотка с доской, которая помогает полету фантазии
Только сделаю наводку: у них факультет бизнеса) Спасибо Клаудио Маркизио, который не ассоциируется у меня ни с чем другим вне футбола х)
Мне нравится упоминания Индзаги и Каннавро
Здесь меня впервые посетила мысль расширить эту вселенную, а не ограничиваться Римом, как в предыдущем плотбанни) Правда, в Китай послать Фабио я не решилась xD
И мне приятно, что у себя ты разрешила победить ребенку *брове*
Кто знает, может, и в жизни так однажды будет *ответные брове*
Я сама люблю обниматься, и когда это делают персонажи, мне кажется, что меня тоже обняли))
Дай и я тебя астрально обниму
А тепеь про второй курс, пожалуйста
Посмотрим на поведение ребенка в следующем году, тогда подумаю
Например, группа выберет Доннарумма старостой, раз он в таких теплых отношениях с Буффоном.
Типа пусть отдувается? xD
если конечно куратор не ебанавт
Ну чо ты Джиджи обижаешь х)
-
-
27.11.2015 в 18:37Неа, даже в ГП я такое не любила
Не знаю, чем это объясняется, наверное, в подаче и в отношении.
А мне отчего-то кажется, что когда слишком большая разница в возрасте, то людям будет скучно (старшему) и непонятно (младшему). Я знаю, что есть херова туча примеров, доказывающих обратное, в реальной жизни, но никак не могу отделаться от подобных мыслей.
Не, в данном случае разница в возрасте останавливает меня сильнее, чем когда речь идет о вымышленных персонажах)
Так что даже не о чуть-чуть влюбленности рассказ?))
Только сделаю наводку: у них факультет бизнеса)
И? Это значит не будет интересных лекций? Хотя бы той же пресловутой философвии? О_О
Правда, в Китай послать Фабио я не решилась
Не надо, там совсем другая школа
Кто знает, может, и в жизни так однажды будет *ответные брове*
Надеюсь *машет
бровямиушами*Дай и я тебя астрально обниму
И я тебя!
А Джиджи без обнимашек не Джиджи)))
Мне нужен персональный Джиджи, который будет меня обнимать *___*
Посмотрим на поведение ребенка в следующем году, тогда подумаю
В следующем календарном или игровом году? О_О
Типа пусть отдувается? xD
Разумеется, староста не тот кто доминирует, унижает, властвует, а тот на ком радостно вся группа ездит
Ну чо ты Джиджи обижаешь х)
И в мыслях не было, я о своем о наболевшем...
-
-
27.11.2015 в 18:45Ну, ты нет, а многие - да)
людям будет скучно (старшему) и непонятно (младшему).
И такое тоже может быть.
Я знаю, что есть херова туча примеров, доказывающих обратное, в реальной жизни, но никак не могу отделаться от подобных мыслей.
Я думаю, надо просто принять, что у всех по-разному бывает. Что сработает в одной ситуации, не получится в другой.
Так что даже не о чуть-чуть влюбленности рассказ?))
А вот это я оставлю на твое воображение
И? Это значит не будет интересных лекций? Хотя бы той же пресловутой философвии?
Философия? Интересная? Ты смеешься? т.т
Не, будут, конечно, просто, чтобы ограничить круг дисциплин для читателя, чтобы его не понесло в искусство или в биологию, как ты говоришь)
В следующем календарном или игровом году?
Игровом. Надо же отталкиваться от реальной жизни.
староста не тот кто доминирует, унижает, властвует
Причем, преподавателя
И в мыслях не было, я о своем о наболевшем...
Я понимаю (
-
-
27.11.2015 в 19:08Но я же о себе говорила О_о
Я думаю, надо просто принять, что у всех по-разному бывает.
Я так и делаю, и не осуждаю, но в фиках обычно такое обхожу))
А вот это я оставлю на твое воображение
*старается обуздать воображение*
Философия? Интересная? Ты смеешься? т.т
Нет, моя первая философия была восхитительно интересная т.т
Не, будут, конечно, просто, чтобы ограничить круг дисциплин для читателя, чтобы его не понесло в искусство или в биологию, как ты говоришь)
Ну, я просто имела ввиду, что в такой аудитории и с таким преподом, любая лекция интересная)))
Надо же отталкиваться от реальной жизни.
Справедливо))
Причем, преподавателя
Я бы посмотрела на дерзкого Доннарумму
-
-
27.11.2015 в 21:41Но иногда не обходишь
Нет, моя первая философия была восхитительно интересная т.т
Счастливый человек!) Все остальные люди, которых я знаю, включая меня, вздрагивают при упоминании философии х)
Ну, я просто имела ввиду, что в такой аудитории и с таким преподом, любая лекция интересная)))
Главное, чтобы интерес ограничился именно что предметом
Я бы посмотрела на дерзкого Доннарумму
Ничо, залупит как-нибудь Джиджи в лоб на тренировке
-
-
27.11.2015 в 22:28Все остальные люди, которых я знаю, включая меня, вздрагивают при упоминании философии х)
Могу вам только посочувствовать
Главное, чтобы интерес ограничился именно что предметом
Нууу, преподом все же можно интересоваться, но прилично
Ничо, залупит как-нибудь Джиджи в лоб на тренировке
Что-то повадился он Джиджи мячом бить О_о
-
-
27.11.2015 в 22:42Нууу, преподом все же можно интересоваться, но прилично
Когда у преподавателя такие синющие глаза и располагающая улыбка, очень трудно сдержаться *___*
Что-то повадился он Джиджи мячом бить О_о
Чтобы не делить внимание ни с кем))
-
-
27.11.2015 в 22:44Чтобы не делить внимание ни с кем))
Маленький собственник
-
-
27.11.2015 в 23:04Маленький собственник
Я хотела ещё зыркающего на Доннарумму Перина написать, но забыла х)
Когда там Милан с Дженоа играет? А, блин, уже играли х) Придется ждать второго круга)
-
-
28.11.2015 в 13:42-
-
28.11.2015 в 14:46-
-
28.11.2015 в 14:50-
-
28.11.2015 в 14:53-
-
28.11.2015 в 14:57Я хотела ещё зыркающего на Доннарумму Перина написать, но забыла х)
А подробнее О_о
-
-
28.11.2015 в 15:04А подробнее О_о
Надо подумать, а то мысль не оформилась х)
-
-
28.11.2015 в 15:31Думай-думай
-
-
28.11.2015 в 16:24